Творцы истории. Кто, как и почему сформировал наше представление о прошлом - Ричард Коэн

По мере ослабления с 1695 года цензуры появлялись новые издания. В 1712 году только в Лондоне насчитывалось двенадцать газет, а в середине 1730‐х годов – тридцать одна (шесть ежедневных, двенадцать – выходивших трижды в неделю, тринадцать еженедельников) с общим еженедельным тиражом 100 тысяч, причем каждый номер прочитывало до двадцати посетителей крупнейших кофеен и трактиров. Улицу Флит-стрит (переходит в Стрэнд), где располагались редакции многих газет, прозвали “улицей выпивох”. Льюис Мэмфорд писал: “Основной звук столицы – шуршание и хруст газеты”[1208].

В 1890 году Джон Пендлтон в книге “Печать в старые времена и теперь”, прелестных мемуарах об английских газетчиках, показывает романтику репортерской работы середины XIX века. Книга начинается цитатой из романа Теккерея “История Пенденниса” (1850):

Они в это время шли по Стрэнду, мимо ярко освещенного дома, где помещалась какая‐то газета. К подъезду во весь опор подкатывали в кебах репортеры; другие, выходя, сталкивались с ними в дверях; лампы горели и в комнатах редакторов, и выше, где трудились наборщики: все окна сияли огнями.

– Погляди, Пен, – сказал Уорингтон. – Вот она, великая машина, она никогда не спит. Ее посланцы рыщут во всех концах света, ее курьеры мчатся по всем дорогам. Ее офицеры маршируют с армиями на походе, ее эмиссары проникают в кабинеты государственных деятелей. Они повсюду. Вот сейчас один представитель этой самой газеты дает взятки в Мадриде, а другой узнает цены на картофель в Ковент-Гардене. Гляди! Вон скачут последние новости из‐за границы[1209].

Едва ли удивительно, что Пендлтон называет журналиста середины XIX века “историком – бытописателем своего времени”[1210].

Английскую страсть к газетам разделяли в США. Первой американской газетой стали “Общественные события, как местные, так и иностранные”: ее первый номер – всего три полосы, страница 15 на 25 сантиметров – вышел в Бостоне 25 сентября 1690 года. “События” решительно объявили о своих намерениях: “Поскольку для исцеления или хотя бы смягчения утвердившегося у нас лживого духа кое‐что можно сделать, ничто, кроме того, что у нас есть причина считать правдой, сюда не проникнет”. Редактировал газету Бенджамин Харрис, бывший издатель подстрекательских памфлетов, который четырьмя годами ранее спасся из Англии. Вскоре Харрис вступил в конфликт с властями и в Новом Свете, особенно после печатания сплетен о французском короле и зверств, учиненных индейскими союзниками [в период Семилетней войны]. Чиновники, объявив о “крайнем возмущении и запрещении названного памфлета”, распорядились “запретить и изъять” газету – первую из закрытых в Америке.

Первая регулярно выходившая газета – Boston News-Letter – появилась в апреле 1704 года. В первые годы газета в основном пересказывала материалы лондонских журналов об английской политике и европейских войнах[1211]. Кроме того, в ней помещались сведения о прибытии кораблей, смертях, проповедях, назначениях на должность, пожарах и происшествиях. Одной из самых громких новостей стал рассказ о смерти пирата [Эдварда Тича по прозвищу] Черная Борода: он погиб в рукопашной на палубе шлюпа, сцепившегося с его кораблем. Молодой республике понадобилось некоторое время на выяснение того, зачем нужна газета. К 1780‐м годам в Америке насчитывались уже сотни еженедельных изданий, а через десять лет их количество стало увеличиваться вчетверо быстрее роста населения[1212].

“В начале XIX века, – пишет Николас Леман (в 2003–2013 годах декан факультета журналистики Колумбийского университета), – [Алексис де] Токвиль считал газеты молодой страны, число которых быстро увеличивалось, одним из видов «ассоциаций», служивших организационным инструментом для влияния на политику и государство, а не сборщиками и поставщиками информации”[1213]. Это верно: большую долю времени существования газет – по крайней мере в Америке – их финансировали политические партии, и пресса, будучи партийной, не стремилась представить точку зрения обеих спорящих сторон на тот или иной вопрос. Положение изменилось примерно в то время (80‐е годы XIX века), когда Адольф Окс приобрел New York Times и ввел в оборот выражение “без страха и пристрастия”. Появлению так называемой объективной журналистики способствовали два нововведения последних лет XIX века, внешне не имеющих отношения к прессе. Это трамвай, идущий с окраины в центр города, и универмаг, где горожане могут рассматривать товары в “демократической” обстановке и которому для заманивания покупателей требуются газетные объявления на целую полосу.

В середине 1890‐х годов война New York World Джозефа Пулитцера и New York Journal У. Р. Херста за тиражи породила выражение “желтая журналистика”[1214] (некоторые материалы печатали желтой краской): это сенсации, которыми оперировали оба боровшихся за читателя издания. Самые громкие статьи, как правило, касались внутренней политики, но и известия из‐за рубежа подавались как можно эффектнее.

В первое время зарубежные репортажи представляли собой сообщения из‐за границы неоплачиваемых эпистолографов. Кроме того, газеты перепечатывали (без разрешения правообладателей) материалы из иностранных журналов, и газетчики караулили в порту прибывающие корабли, чтобы собрать ценные экземпляры. Это породило исторический курьез: газеты, не имевшие ни редакторов, ни тем более репортеров, помещали зарубежных новостей больше, чем когда‐либо впоследствии. Вестям из‐за границы нередко отдавали всю первую полосу.

В начале XIX века появился журналист нового рода: специальный корреспондент. В их числе были: Генри Крэбб Робинсон (1775–1867), большой друг Кольриджа и первый британец, отправленный за границу именно в качестве зарубежного корреспондента и готовивший для лондонской газеты Times репортажи о кампаниях Наполеона в Испании и Германии; Джордж Уилкинс Кендалл из New Orleans Picayune, который освещал события американо-мексиканской войны (1846); Генри Мортон Стенли (успев повоевать на обеих сторонах в американской Гражданской войне, он в 1871 году по поручению редакции New York Herald отыскал в Африке Дэвида Ливингстона); Джордж Смолли из New York Tribune, который прославился организацией репортерских групп для сбора сведений о масштабных событиях.

Вероятно, журналистом, чьи статьи оказали наибольшее влияние и на историю, и на историографию, был зарубежный корреспондент лондонской газеты Times Уильям Говард Рассел (1820–1907). Он сделал себе имя, двадцать два месяца освещая ход Крымской войны, длившейся с октября 1853‐го по февраль 1856 года (в итоге Россия проиграла альянсу Турции, Франции, Англии и Сардинии). В репортажах Рассел рассказывал об атаке легкой кавалерии, осаде Севастополя и сражении под Балаклавой (здесь появилось знаменитое выражение “тонкая красная линия”). Флоренс Найтингейл отправилась в Крым, на войну, после чтения его репортажей.

Лучше всех о карьере Рассела рассказал Джон Симпсон (род. 1944), сам выдающийся корреспондент: он полвека работал на Би-би-си и почти все это время состоял редактором отдела зарубежных новостей Spectator. Кроме того,