Гадюка - Биннур Шафак Нигиз

один удар за другим, поджигал меня, толкал в объятья смерти и давал почувствовать вкус жизни. Его большая ладонь соскользнула с моей шеи и поднялась к щеке. Я вдохнула зловоние запекшейся крови. Металлический запах лишь подпитывал мое чувство вины и пробуждал внутри меня монстра. Казалось, он хотел оторвать мою голову от туловища, запустить руку в грудь и вырвать сердце.

– Не надо, – сурово сказал он. – Не извиняйся, черт побери.

Он обхватил пальцами мой подбородок и приподнял голову. По моим щекам покатились слезы, которые, как я думала, никогда больше не прольются из глаз. Я зажмурилась, чтобы он не увидел под маской налитые кровью глаза.

– Позволь мне увидеть твои глаза, пожалуйста, – прошептал Эфкен, и его шепот обжег меня изнутри, причиняя боль. Я сглотнула, словно услышала волшебное слово, открыла глаза и посмотрела на него из-под ресниц. – Ты боишься меня? Не бойся. Я никогда не обижу тебя, даже если буду очень зол. Я не способен причинить тебе вред, даже если бы захотел. Понимаешь? Нет, не понимаешь. Я схожу с ума, схожу с ума из-за тебя.

– Я не боюсь тебя, – удалось сказать мне.

Он промолчал. Наши губы почти соприкасались.

– Ты не боишься меня? – спросил Эфкен, как будто ему нужно было это услышать. Как будто от моего ответа зависело все его будущее. Как будто, если я боюсь его, то завтра для него никогда не наступит. – Люди находятся рядом со мной, потому что боятся меня.

– Я с тобой не потому, что боюсь.

Его глаза снова засветились словно сапфиры, словно драгоценные камни… Но свет меня не пугал.

– Потому что должна?

– Нет, – прошептала я.

– Что ты сказала?

– Ничего, – пролепетала я, внутри меня разливалась невыносимая боль.

Он приподнял мой подбородок еще выше. В его объятьях я чувствовала себя как маленькая растерянная девочка. Я снова надавила пальцами на клавиши рояля, рождая нотный звук, напоминающий предсмертный крик.

– Я спросил, что ты сказала, – произнес он суровым голосом, но выражение его лица было мягким. – Не плачь больше, не делай этого со мной. Перестань плакать.

Неужели я все еще плакала?

– Я с тобой не потому, что боюсь, – прошептала я. – И не потому, что должна.

Наши глаза, казалось, пытались прочесть друг друга, как невидимое зашифрованное письмо, безмолвно рассказать обо всем, что сейчас происходит. Я чувствовала его душу. Впервые он был самим собой. Несмотря на маску… Несмотря на маску на лице, Эфкен Карадуман наконец-то сорвал защитную «маску» и теперь смотрел на меня.

Не прячась за масками, не скрываясь за занавесом…

Он положил руки мне на талию, и я даже не успела опомниться, как снова оказалась в его объятиях. Часовая и минутная стрелки пахли кровью.

– Медуза, – с болью произнес он. Его губы, его сердце, его душа почти что сливались с моими губами, моим сердцем и моей душой. – Это не моя кровь и не кровь раненого… Сегодня ночью я убил человека.

Глава 18

Разрушение

AHMAK, YANMAM LAZIM

Разрушение.

Таково было значение его имени.

В зеленой жилке плескался смертельный синий яд… Время сорвалось с обрыва и упало на дно пропасти, листки календаря вспыхнули, а время медленно сгорало.

Разрушение было подобно окровавленному ножу, который за спиной прятал старый добрый друг, и каждый раз обнимая его, я знала, что однажды этот нож вонзится мне в спину. Несмотря на это, я продолжала обнимать его.

Он принес разрушение в мое сердце.

Он и был разрушением.

Я стояла на краю пропасти, держа на руках младенца, завернутого в окровавленную белую пеленку. Я не видела лица ребенка, но слышала его пронзительные крики. Гигантские волны океана разбивались о подножие скалы, становясь все выше и превращаясь в неистовый смерч так же, как девушка, обуреваемая болью, превращается в женщину. Когда я увидела на лбу младенца знак полумесяца, у меня на лбу выступил холодный пот, а тело охватило яростное пламя, сжигая меня изнутри.

Тень черного волка, бредущего одинокой ночью по безлюдному лесу, становилась все больше и больше. Когда он поднял голову и вгляделся в поглотившую его тьму, перед ним появился образ женщины, озаренной ледяным светом луны. Волк громко завыл, запрокинув голову к небу.

В этот момент время начало вытекать из моих глаз, как слезы.

Время наполняло чашу песчинками, песчинки превращались в цифры, а цифры резали друг друга, подобно острым ножам. Время истекало кровью.

Я истекала кровью внутри.

Как и мое сердце, лес пропах гарью и пеплом после великого пожара. Минутная стрелка указывала на сгоревшие деревья, часовая стрелка медленно двигалась сквозь взвесь из пепла и дыма, а под лунным светом тихо кралась волчья стая.

Эфкен то появлялся, то исчезал. Эфкен то был рядом, то где-то очень далеко. Эфкен растекался подобно чернилам. Эфкен становился временем, в котором я растворялась. Книга была открыта, страницы быстро перелистывались, а пара бездонных синих глаз с любопытством следила за мелькающими строками романа.

В этот момент и читатель столкнулся с разрушением.

Теперь я прижималась к двери музыкальной комнаты. Я убегала от Эфкена так же, как убегают от громадной волны, готовой вот-вот обрушиться на берег и погрести под собой. Мое тело дрожало, пока я смотрела в бездонные синие глаза, в которых отражался миллион вопросов.

– Послушай меня, – сказал Эфкен, и я вздрогнула. Чужая кровь была в моих волосах, чужая кровь была на моей коже, чужая кровь была у меня на лице. Чужая кровь чуть не оказалась и на моих губах. Время перерезало себе вену одним из осколков ангельского нимба, разлетевшегося над моей головой; время совершало самоубийство. Да, возможно, я знала это с самого начала, но сложно об этом думать, когда ты покрыта чужой кровью.

Страх поселился во всем моем теле… Особенно в сердце.

Секунды растекались, подобно каплям воды, падающим с потолка и образующим на полу лужу. Когда я сглотнула и подняла руку, пытаясь прервать Эфкена, то заметила кровь на собственных пальцах.

Я подумала об узах Непреложной печати. Однажды он пообещал убить ради меня, и вот теперь, на балу в мою честь, он пролил чью-то кровь – неважно, ради меня или нет. Он был убийцей, такова печальная, беспощадная правда, которой я не могла избегать. Я не могла больше скрываться от нее. Я уже знала это.

Я задрожала.

– Послушай меня, Медуза, – сказал Эфкен. Его голос прозвучал спокойно, но в бездонных синих глазах горело беспокойство.

Я попыталась отвести взгляд от крови. Посмотрела