Гадюка - Биннур Шафак Нигиз

Он молчал.

Тоже очень, очень долго.

Мой взгляд был прикован к его бездонным синим глазам, но я видела лишь слова, написанные в его душе. Как будто кто-то расколол буквы смерти на части и кровью, вытекающей из осколков, исписал всю его душу. Роман его жизни был написан кровью. А страницы напоминали могилы на кладбище.

– Я с самого начала знала, что ты способен на это, – прошептала я дрожащим голосом. Эфкен выглядел разбитым. – То есть я знала, что ты… что ты можешь убить кого-то, что ты делал это уже десятки раз.

– Тогда почему ты бежишь от меня? Тебя это пугает? Я тебя пугаю? Я думал, ты не боишься меня. – Он умоляюще посмотрел на меня. – Я никого не убиваю просто так. Никогда бы так не поступил.

– Дело не в том, что ты убиваешь, – выпалила я, не веря своим ушам. – И даже не в том, что ты прикасаешься к моим волосам, лицу… к моей коже… и пачкаешь меня чужой кровью. – Глаза болели от слез, но я не хотела больше плакать. Казалось, если сейчас заплачу, то ослепну.

– В чем тогда? – с вызовом спросил Эфкен, сделав еще один шаг ко мне. Я попятилась от него.

– Дело во мне. Все это случилось из-за меня. Бал был устроен ради меня.

– Ты боишься ме…

– Да не боюсь я тебя! – гневно оборвала его.

Эфкен Карадуман замолчал, и время остановилось вместе с ним.

Неясные чувства одно за другим покидали меня и исчезали в темных водах. Мне казалось, что когда-нибудь трупы моих эмоций поднимутся на поверхность.

– Пойми, – прошептала я, – сегодня люди пострадали из-за меня. Хочешь это признавать или нет, но ты устроил бал ради меня. Чтобы найти того, с кем я связана…

– Не желаю слышать об этих чертовых узах, – в ярости крикнул Эфкен, но я даже не дрогнула.

– Это еще не все, – прошептала я, безутешно давясь слезами. – Даже если бы этой ночью ничего не случилось, если бы мы нашли на балу того человека и разорвали узы Непреложной печати, чтобы я вернулась домой, я бы заставила тебя кого-то убить. Только представь. Кто-то должен умереть ради меня. Невинный человек… – Я оцепенела. – Как я сейчас.

Он смотрел на меня так, будто его переполняли страдания.

Я хотела исцелить его раны, но чувствовала себя настолько растерянной, что не знала, что делать.

Его синие глаза, словно тень дьявола на земле, пронзили меня.

– Замолчи, – процедил он. Я сглотнула и нахмурилась еще сильнее. – Ты ничего не сделала. Слышишь меня? Все это произошло не из-за тебя. Это в моей природе. Я постоянно убиваю людей.

– Но только не так.

– Я не просто убил того парня. Он поджег мой клуб, и я наказал его.

– Если бы ты не организовал бал в мою честь, он бы не поджег твой клуб и был бы сейчас жив.

– Неужели ты настолько наивна?

– Я не наивная, Эфкен, мне просто безумно жаль.

– Это моя вина, – сказал он. – Я не смог заставить тебя улыбаться. – Он с болью посмотрел мне в глаза. – Не смог стать тем, кем ты хотела меня видеть.

– Я никогда не просила тебя об этом. Тебе не нужно прилагать усилия. Я бы улыбалась тебе просто так, а не за какие-то заслуги.

Эфкен замер, и время остановилось вместе с ним.

– Разрушитель, – прошептала я, и он уставился на меня. – Вот кто ты. Но я даже от себя скрыть не могу, насколько ты смертельно прекрасен.

– Ты ни в чем не виновата, – сказал он. – На тебе нет греха. Клянусь.

– А каждое слово Эфкена Карадумана – клятва, не так ли?

– Да, но сейчас я клянусь. Я сделаю все, что ты захочешь, – сказал он. Его голос звучал как смерть, а смерть была моей тенью.

– Мне нужно подышать воздухом. – Я пересекла пустую комнату и уже собиралась выйти в коридор, как вдруг услышала, что он идет за мной.

– Уходишь? – спросил он.

– Я вернусь. Просто хочу подышать.

– И я должен в это поверить?

– Ты никому не веришь.

– Да, но я хочу верить тебе, – прошептал он. – Иногда это даже не желание, а потребность. Я просто верю в тебя.

– Эфкен, – прошептала я, а потом поправила себя: – Мой Разрушитель. Я доверяю тебе. Это не желание и не потребность. Это моя несчастная судьба.

Не дав ему ничего ответить, я медленно вышла из дома и ступила на крыльцо. Снаружи было очень холодно, но моя кожа горела так, что почти ничего не чувствовала. Слезы все еще стояли в уголках глаз. Я знала, что Эфкен стоит в коридоре, смотрит на закрытую дверь и ждет, когда я уйду.

– Моя неизбежная судьба, – прошептала я самой себе, своему внутреннему «я», своей душе и своему сердцу.

Внезапно мое сердце остановилось.

– Nāc, – прошептал кто-то в пустоте. «Приди».

Несмотря на незнакомый язык, я все поняла.

Медуза, притаившаяся в моем сознании, начала выходить из темноты; ее темные волосы с красными прядями искрились в моих мыслях. Сейчас я была слишком далеко. Я убивала саму себя.

Медуза была со мной.

Я убивала себя.

Внезапно я почувствовала тепло во лбу. Время растеклось вокруг меня, с неба сыпались крупинки снега, накрывая все белым одеялом.

Голос жалобно застонал, словно умоляя о помощи:

– Lūdzu nāc. – «Пожалуйста, приди».

Жар во лбу усилился. Я скинула туфли и спустилась по ступеням, вышла на заснеженный луг, не заботясь о том, что мои босые ноги утопают в снегу. Подол платья подлетел вверх на невидимом ветру, а накидка на плечах развевалась за спиной, словно знамя гибели.

– Nodziedi man šūpuļdziesmu. – «Спой мне колыбельную».

Я знала, что эта ночь что-то принесет. Когда тьма начала поглощать мою душу, раздавшийся в лесу волчий вой вдохнул воздух в мои легкие и усилил мой страх, но затем успокоил меня. Мои глаза робко привыкали к рассвету, который вот-вот разгорится на небе, но потом зрение вдруг обострилось, и органы чувств наполнились невиданной силой. Я взглянула на заиндевевшую полную луну, и мое сердце охватил огонь. В голове зазвучала колыбельная. Колыбельная, похожая на шепот и состоящая из двух беспрестанно повторяющихся слов… Мой собственный голос напевал эту колыбельную. Когда снежинки, кружившиеся вокруг полной луны, опустились на Снежный лес, я словно оказалась внутри снежного шара. Я уставилась на лес, проглядывающий из сумрака и купающийся в первых предрассветных лучах. Ноги сами собой понесли меня в глубь рощи.

Сначала сердце билось совсем тихо, страх обволакивал меня, но вскоре, когда до леса оставалось всего несколько