Гадюка - Биннур Шафак Нигиз

у стены, где лежали только крошки табака и лист белой табачной бумаги. Эфкен вздрогнул, когда я подошла ближе и положила руки ему на плечи. Мне хотелось извиниться перед ним. Перед всеми, кому я причинила боль… Все было бы намного проще, если бы я поделилась с ним тем, что узнала от Кристал. Возможно, он бы мне не поверил, но я по крайней мере погасила бы пламя раскаяния, которое копилось в моем сердце. Эфкен напрягся от моего прикосновения, а я задрожала, почувствовав, как между нами прошел ток. Мне хотелось плакать, но сил не было даже на это.

– Тебя не ранили? – спросила я дрожащим голосом.

Он надавил на одну из клавиш рояля, и громкий звук эхом разнесся по дому. Я прищурилась. Ему явно не понравился мой вопрос.

– Я не пострадал.

Я сглотнула.

– Позволь мне отмыть кровь с твоих рук.

Эфкен на мгновение удивился, но не стал сопротивляться. Просто медленно повернулся ко мне. Я подвинула приставной столик, на котором лежали миска с водой и полотенце, отчего несколько капель выплеснулось, смочив табак. Эфкен поднял голову и пристально посмотрел на меня. Его синие глаза снова светились.

Он стиснул зубы так, что скулы заострились. Я медленно придвинулась к нему и обхватила ладонями его лицо, чтобы заглянуть в глаза.

– Я не хотела, чтобы все так получилось, – прошептала я; мой голос звенел, как разбитое стекло, а слова острыми осколками могли порезать любого. Эфкен смотрел на меня так, словно я причинила ему глубокую боль. Он ничего не говорил. Просто молчал.

Мы оба молчали.

Бездонные синие глаза впивались в мои. Он еще сильнее стиснул челюсти, и я почувствовала, что впадины под моими пальцами стали глубже. Какое-то время, очень долгое время, мы смотрели друга на друга, не говоря ни слова. В наших глазах отражались слова целого романа, и я пыталась составлять из них предложения. И хотя Эфкен не произносил ни слова, я слышала его голос в голове.

– Хорошо, если ты не ранен, – вымученно произнесла я. Мне совсем непросто давалась эта ситуация.

Эфкен понимающе смотрел на меня. Как будто только он понимал меня…

Все, что горело, погасло.

Я горела ради этого мужчины.

Погасну ли я однажды?

Внезапно он поднял испачканную кровью руку, обхватил меня за шею и усадил к себе на колени. Оказавшись в его объятиях, я обняла его за шею и посмотрела ему в глаза. Внутри все болело.

Чувство вины обжигало.

Рана была слишком большой, чтобы заклеить ее пластырем.

Я не сопротивлялась, пока его горячее дыхание струилось по коже.

Серебристый свет луны приближался к нам, но в этот раз не он был причиной нашего притяжения.

Да, в лунном свете крылось что-то особенное, теперь я понимала. И нет, я чувствовала это не в первый раз. Я заметила это и той ночью. Казалось, луна связывала нас, но сейчас меня тянуло к Эфкену не из-за нее.

– Знаешь, – произнес он, а я продолжала смотреть ему в глаза, – тьма поглотила тебя в тот день, когда ты оказалась в мои объятиях, Медуза.

Его слова были священны. Словно отрывок из Библии.

Он резко схватил меня за талию и развернул так, что я оказалась между его крепким телом и роялем. Когда я прижала ладони к клавишам, по дому разнесся жуткий, громкий звук. Столик упал на пол, вода из миски вытекла на пол и замерцала в лунном свете.

Эфкен скользнул рукой к моей талии, пачкая кровью мое белое платье. Наши губы были так близки, но он поцеловал меня в шею, будто желал продлить этот сладостный момент. Я сильнее надавила на клавиши, чувствуя засохшие пятна крови под пальцами, и еще один отвратительный звук разлетелся по воздуху.

Ноты слились в единую странную мелодию, когда я убрала одну руку с клавиш и поднесла липкие от крови пальцы к его лицу. Я нежно прикоснулась к его горячей щеке, не прикрытой маской. Он скользнул губами по моей шее и провел руками по спине, сильнее прижимая меня к себе, как будто хотел заточить меня внутри себя. Клавиши снова зазвучали, и еще одна волна звука обрушилась на дом и даже на лес.

– Я не хочу, чтобы ты уходила, – простонал он, прижимаясь к моей шее. Его дыхание, подобно щиту, защищало меня от смерти, которая таилась в тенях комнаты, словно дух убийцы из прошлого. Парящие снаружи снежинки мерцали в лунном свете, отбрасывая на нас тени. – Я так сильно этого не хочу… – Он нежно ласкал мою шею кончиками пальцев, под которыми пульсировала жизнь. – Я позволю змеям в твоих волосах обернуться вокруг моей шеи, только бы держать тебя в объятьях вечно.

Находясь так близко к нему, я словно отрекалась от всего человечества, оставляла все позади, где-то в другой галактике.

Время взяло нас в заложники.

И я тонула в умирающем времени.

Я тонула в его глазах.

У меня в сознании звучала песня.

Его губы поднимались все выше по моей шее. Мои губы жаждали его прикосновений до боли. Хотела ли я, чтобы он меня поцеловал? Неужели я была настолько без ума от него, что готова умереть за его поцелуй?

Поцелует ли он меня?

– Это все из-за меня, – только и могла сказать я. Мне хотелось рассказать ему правду.

Если он собирался поцеловать меня, то сначала должен узнать все, что я скрываю. И неважно, поверит он мне или нет.

– Хватит повторять это, – ответил Эфкен, скользнув губами по моей шее, и везде, где он касался, разгоралось адское пламя. Будто дьявол пробрался под мою кожу, а Бог призывал меня к себе, давая последний шанс; но моя кожа не хотела уходить, моя душа хотела остаться и гореть в адском пламени, мое сердце уже давно пылало, и только разум продолжал прислушивалась к голосу Бога.

– Знаешь, – вдруг сказал Эфкен, и я сглотнула, – ты сводишь меня с ума. И когда я с тобой, все становится только хуже… Я думал, что смогу стать хоть на десятую долю таким же хорошим, как герои из твоих нелепых романов, о которых ты мечтаешь. Но не смог. А сегодня снова понял, кто я такой. Я мог все разрушить из-за тебя. И я разрушил, – сердито проговорил он, не отрывая губ от моей челюсти. – Кто ты, ради всего святого?

– Мне жаль, – тихо произнесла я; все остальные слова увязли в глубинах моего сознания. Мне правда было жаль, что все так получилось. Я хотела рассказать ему правду, но он наносил мне