Два пути. Русская философия как литература. Русское искусство в постисторических контекстах - Евгений Викторович Барабанов
Книгу Два пути. Русская философия как литература. Русское искусство в постисторических контекстах - Евгений Викторович Барабанов читаем онлайн бесплатно полную версию! Чтобы начать читать не надо регистрации. Напомним, что читать онлайн вы можете не только на компьютере, но и на андроид (Android), iPhone и iPad. Приятного чтения!
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Отсюда – кочевье современного искусства по миру и собственной стране: движение «коммивояжеров» от одного к пункта к другому с целью включения современного искусства в уже существующие центры. В картографии их номадических пространств нет ни перспективы, ни контуров, но лишь комплексные ситуативные приметы. И это понятно: именно преобладание ситуативных качеств и позволяет современному российскому искусству встраиваться в другие системы, безболезненно (и безответственно) присваивая и обживая уже существующие структуры и институты. Той же практике «территориализации ситуаций» подчинены и всевозможные местные «центры современного искусства»: столь же устойчивые, сколь эфемерные.
Культурная институализация подобного «чистого поля возможностей», распростертого московским кочевьем даже внутри рациональной, расчерченной до малейших подробностей западной цивилизации, конечно же, поддерживает и особый номадический тип теоретизирования. С одной стороны – устойчиво ориентированного на предваряющую высказанность в дискурсе Другого и одновременно – с другой стороны – бесконечно свободного в своих фантазиях, в собственных версиях о самом себе, в вымыслах и домыслах, в множестве символических идентификаций и самоназываний. Наглядный пример тому – разговоры о российском музее современного искусства. Их территория – все то же бескрайнее поле бесконечных возможностей, позволяющих рисовать будоражащие воображение проекты постмузейных музеев. И не по рецептам «Воображаемого музея» А. Мальро, но куда радикальней – по образцам сказочного фольклора.
Стоит ли это огорчений? Вряд ли. В конце концов, что мешает рассказам о Музее современного искусства в Москве стать еще одной историей, не рассказанной в свое время Шахразадой?
Журнал «Декоративное искусство». М, 1997. № 1–2, с. 73–80
Русское искусство в постисторических контекстах
Fin de siècle – «конец века» – провоцирует подведение итогов. Одним из таких «итогов», естественно, должна была бы стать история русского искусства последнего столетия. Однако, если не брать в расчет пресловутую «готовность» юрких журналистов, можно с уверенностью сказать: в ближайшее десятилетие никакой сбалансированной, научно выверенной истории нам не видать. То же самое можно сказать об истории наглядной: о предполагаемом музее искусства XX века или о построении исторически, эстетически и общественно ответственных экспозиций в музеях уже существующих.
И здесь – поскольку речь идет об историзованном и историзирующем взгляде – естественно спросить: отчего так? что должна означать эта неосуществимость исторических ретроспектив? что подрывает доверие к самой возможности исторической точки зрения? и что вообще может – или должна – означать историзация сегодня: в принципиально иной, совершенно необычной для нас герменевтической ситуации – ситуации исчезновения истории?
1
Говоря о ситуации «отсутствия истории» я имею в виду самоочевидную, хотя и недостаточно осмысленную художественным сообществом действительность: обвальное крушение той всеобъемлющей концепции единой Великой Истории, что на протяжении десятилетий являлась системообразующим принципом советской культуры. Ситуация «после Истории» – это также угасание всеохватного мессианско-сотериологического рассказа о темном прошлом и спасительном будущем человечества, рассказа, с необходимостью включавшего в себя также идеологические повествования о том, каким было, есть и должно быть «настоящее искусство».
Еще совсем недавно эта История вдохновляла, одушевляла, воспламеняла, оплодотворяла, прокладывала курс всему «прогрессивному человечеству», итожила достижения нового общества, успехи новой культуры, и – творила свой последний суд. Она говорила со властью и сама была воплощением власти. Она распознавала врага, как бы он не был замаскирован. Она наделяла советское искусство идейной вооруженностью, правдивостью и гуманностью. Она позволяла различить «подлинное искусство» и противостоящие ему «формалистические трюки», «дешевое оригинальничанье», «левацкие уродства», «бессмысленное экспериментаторство», «головоломные упражнения» или «антинародные происки». Она дарила художнику счастье опережать жизнь, помогая заглядывать в светлое завтра. Наконец, она по-матерински напоминала о вчерашнем дне модернизма: «Был у нас Кандинский, ломали мы голову над черными и белыми квадратами Малевича. Все это было. Но все прошло, как детская корь. Здоровый организм всегда одолевает болезни».
2
Сегодня все это в прошлом. И Высшие Законы истории, и высшая историческая Правда и единство желаемого и желательного. Но так ли уж далеко отошли мы от своего Большого Прошлого?
Понятно: Великая История не только являла развернутую мифологию, но и выступала в качестве универсального мифообразующего принципа. Мифологическим был сам горизонт «всеобщего», упорядочивавший многообразие знаний о мире в единую систему законоположений, критериев, оценок, правил и требований. И только мифология могла объяснить, почему о законах всеобщего настоятельнее всего пеклись именно в той стране, что прочнее других отгородила себя от всего мира.
Конечно, в логике мифа иначе не бывает: миф живет субстанциальным, сущностным тождеством между образами вещей и самими вещами. Миф внеисторичен: он знает лишь вневременные сущности, составляющие порядок вещей, но не знает непредсказуемой открытости исторического развития. И потому напрасно искать в мифологии Великой Истории историческую неоднозначность и незавершенность.
В универсуме советской культуры ответы Истории предшествовали вопросам; текст порождал образы, образы – тексты. И обратно. Прошлое было резервуаром примеров и образцов, средством легитимации настоящего. Этому магическому пространству и принадлежал советский художник: здесь формировались его задачи и воплощения, правила и правильность их интерпретации. Магия как форма существования, соответствующая подтверждению Высшей Правды, требовала ритуала; ритуал как образ действий, соответствующий Высшим Законам, поддерживал магию. Естественно, интерпретации внутри этого магического пространства обретали статус теории, а юбилейные и отчетные выставки – видимость историзма. Идеологическая же бдительность, распознававшая в искусстве всевозможные «формалистические извращения», «антинародные тенденции», «чуждые советскому народу и его вкусам настроения» или «враждебные, мешающие прогрессивному движению вперед провокации», выступала подтверждением неразрывной связи Великой Истории с сегодняшним днем.
3
Разумеется, брачное единство Правды Истории с Правдой Искусства не сводилось к магическим и ритуальным подтверждениям. Искусство не раз пыталось отстоять свою автономию: право следовать собственным законам, открывать себя новациям, экспериментам и поискам. Однако – и в этом сегодняшняя проблема построения исторической ретроспективы – местное искусство не мыслило своей автономии вне горизонта Великой Истории.
Нет, речь не только о заданной системе категорий – партийность, народность, правдивость и т. д., – но также о более глубоких структурах, присущих природе искусства. Лишь благодаря их устойчивости становятся понятны эстетические и стилистические модификации внутри самих категорий. Так например, в рамках соцреализма «правдивость» была способной соединять в себе и сталинский совет «пишите правду», и запросы на салонные картины со стороны возникшего в 30-е годы нового типа партийного функционера (так называемая «партийная буржуазия»), и – позже – правду «сурового стиля», и лирико-романтическую правду «тихого искусства» и, наконец, коммерческую правду рынка.
И так – не только в официальной культуре, но и в островковом мире культуры альтернативной. При всей вызывающей борьбе за автономию, здесь та же диалектика исторического и внеисторического. Тот же горизонт универсальной Великой Истории: проекция вечности на требования
Прочитали книгу? Предлагаем вам поделится своим отзывом от прочитанного(прослушанного)! Ваш отзыв будет полезен читателям, которые еще только собираются познакомиться с произведением.
Уважаемые читатели, слушатели и просто посетители нашей библиотеки! Просим Вас придерживаться определенных правил при комментировании литературных произведений.
- 1. Просьба отказаться от дискриминационных высказываний. Мы защищаем право наших читателей свободно выражать свою точку зрения. Вместе с тем мы не терпим агрессии. На сайте запрещено оставлять комментарий, который содержит унизительные высказывания или призывы к насилию по отношению к отдельным лицам или группам людей на основании их расы, этнического происхождения, вероисповедания, недееспособности, пола, возраста, статуса ветерана, касты или сексуальной ориентации.
- 2. Просьба отказаться от оскорблений, угроз и запугиваний.
- 3. Просьба отказаться от нецензурной лексики.
- 4. Просьба вести себя максимально корректно как по отношению к авторам, так и по отношению к другим читателям и их комментариям.
Надеемся на Ваше понимание и благоразумие. С уважением, администратор knigkindom.ru.
Оставить комментарий
-
Римма26 июль 06:40 Почему героиня такая тупая... Попаданка в невесту, или Как выжить в браке - Дина Динкевич
-
Гость Елена24 июль 18:56 Вся серия очень понравилась. Читается очень легко, захватывает полностью . Рекомендую для чтения, есть о чем задуматься. Успеха... Трактирщица 3. Паутина для Бизнес Леди - Дэлия Мор
-
TatSvel219 июль 19:25 Незабываемая Феломена, очень интересный персонаж, прочитала с удовольствием! Автор-молодец!!!... Пограничье - Надежда Храмушина