100 петербургских историй, извлеченных из архивов и пожелтевших газет - Анна Сергеевна Манойленко

Что же касается его товарища Александра Штрейха, то выяснилось, что он уже состоял под надзором полиции и «замешан был в деле разбрасывания возмутительных воззваний». При обыске у него нашли несколько номеров издававшейся в Лондоне революционной газеты «Колокол», ввозившейся в Россию нелегально… В итоге визит в Зимний обернулся для сына чиновника каторжными работами.

В апреле 1865 года император смягчил наказание для Приходько и аккурат к годовщине самовольного вояжа по резиденции «высочайше даровал» ему право завершить обучение в столичном университете или любом другом учебном заведении. Об этом благодеянии исключенному студенту сообщили через полицию, но воспользовался ли он царской милостью – неизвестно.

А вот вольнодумцу Штрейху пришлось дожидаться милосердия гораздо дольше. Лишь в 1873 году его, переведенного с каторги на поселение, освободили от полицейского надзора и разрешили устроиться канцелярским служителем в одно из присутственных мест Омска.

Несмотря на широкий резонанс, история с пьяными юношами не вызвала каких-либо существенных изменений в системе охраны Зимнего дворца. По крайней мере, четыре года спустя, в декабре 1868 года, в здание самочинно проник профессор-экономист Иосиф Шилль, его обнаружил гоф-фурьер (заведующий прислугой) «близ половины государыни императрицы».

Как выяснилось, часовой свободно пропустил солидного и хорошо одетого господина, утверждавшего, что он имеет приглашение ко двору, через главный вход. После чего Шилль еще некоторое время бродил по дворцу, пока один из истопников не сообщил о нем «по начальству». Однако и эта ситуация не вызвала серьезного беспокойства, хотя уже прозвучали выстрелы Каракозова и Березовского, покушавшихся на царя…

По воспоминаниям члена организации «Народная воля», а затем известного монархиста Льва Тихомирова, за Зимним дворцом «следили плохо, и жили там на полной свободе, ни о чем не заботясь». Общий беспорядок и легкомыслие проявлялись в том, что служащие по собственному желанию приглашали в резиденцию родственников и знакомых, отмечали в их компании праздники, а порой даже оставляли ночевать.

«Правда, парадные двери открывались с большими предосторожностями даже перед самыми высокопоставленными лицами, но прочие лестницы дворца и день и ночь были открыты для любого, кто только накануне познакомился с кем-нибудь из дворцовых слуг», – свидетельствовал мемуарист.

Лишь трагические события февраля 1880 года, когда террористом Степаном Халтуриным, подрядившимся столяром во дворец, был устроен мощный взрыв с целью убийства Александра II (он лишь чудом не пострадал), заставили принять по-настоящему действенные меры. В Зимнем дворце установили строгий пропускной режим, усилили контроль за состоянием внутренних помещений, озаботились «политической благонадежностью» служащих…

Покушение на тюремщика

«Поравнявшись с находящейся в доме № 88 пивной лавкой, неизвестный, будучи уже в пяти шагах от начальника тюрьмы, выхватил из кармана револьвер, и, прежде чем Н.И. Гудима успел опомниться, произвел в него подряд два выстрела», – так журналист «Петербургской газеты» описывал дерзкое покушение, произошедшее утром 17 января 1907 года на Васильевском острове. Целью террориста стал начальник открытой незадолго до того Временной тюрьмы, расположенной в конце Большого проспекта.

Тюрьму открыли в бывших матросских казармах, за которыми закрепилось название «Дерябинских», поскольку прежде там находился винокуренный завод горного инженера Андрея Дерябина. В 1906 году, в ходе Первой русской революции, столичные тюрьмы переполнились арестованными, и Дерябинские казармы отдали в распоряжение Главного тюремного управления. В замкнутом четырехугольнике краснокирпичных корпусов разместилась Временная тюрьма, обитателями которой стали, по преимуществу, политические заключенные.

Начальником стал 37-летний Николай Гудима – бывший участник Русско-японской войны, служивший в пенитенциарных учреждениях на Дальнем Востоке, а затем переведенный в Петербург. Он поселился в казенной квартире при «собственной» тюрьме.

Временная тюрьма оказалась весьма неспокойным местом. Арестованные выражали недовольство суровым режимом, устраивали политические демонстрации и вступали в конфликты с надзирателями. Все это делало начальника тюрьмы зловещей фигурой в глазах революционно настроенных кругов. Вообще, стоит отметить, что служащие пенитенциарной системы стали одним из основных объектов революционного насилия начала XX столетия, многие были убиты и ранены. Преследуя тюремщиков, террористы, с одной стороны, стремились отомстить за своих товарищей, а с другой – уменьшить служебное рвение со стороны «слуг режима».

Подготовкой покушения на Гудиму занялся «Летучий боевой отряд Северной области» – террористическая группа, возглавляемая эсером Альбертом Траубергом по прозвищу «Карл». Известная деятельница революционного движения Вера Фигнер описывала его в мемуарах как «человека сильной воли», обладавшего талантом организатора и «способностью подбирать людей».

В короткие сроки «Карлу» удалось сколотить ячейку, осуществившую целый ряд громких «революционных актов». К «Летучему отряду» принадлежали, среди прочих, учительница Зинаида Коноплянникова, застрелившая командира Семеновского полка генерал-майора Георгия Мина, и матрос Николай Егоров, убивший начальника Главного военно-судного управления генерал-лейтенанта Владимира Павлова.

Установив наблюдение за начальником Временной тюрьмы, члены «Летучего отряда» выяснили привычку Гудимы совершать ежедневную утреннюю прогулку в окрестностях Дерябинских казарм и приступили к подготовке операции. Сам тюремщик подозревал недоброе и делился предчувствиями со своим лакеем. Его нервное состояние усугублялось странными телефонными звонками, которые стали часто раздаваться в казенной квартире в последние месяцы, «незримые абоненты» интересовались, где и когда можно видеть Гудиму, а при вопросе, кто спрашивает, вешали трубку.

Утром 17 января 1907 года начальник тюрьмы вышел из дома на Большой проспект и зашагал в сторону линий Васильевского острова. У одного из зданий к нему приблизился неизвестный молодой человек, которого «Петербургская газета» описывала, как «блондина лет 18–19, одетого в теплое пальто с барашковым воротником». Неожиданно для Гудимы, юноша вскинул руку с револьвером и дважды выстрелил в него. Смертельно раненный тюремщик упал на снег. Сбежавшиеся на шум прохожие и жители окрестных домов отнесли Гудиму в Дерябинские казармы, где он скончался.

Между тем, рядом с тюрьмой развернулась погоня за террористом. «Раздались свистки, погнался на извозчике дворник, показались городовые, и улица огласилась криками и суетой, – рассказывала читателям “Петербургская газета”. – Свернув направо к Канареечной улице, убийца побежал быстрее и хотел вскочить в сани стоявшего тут же легкового извозчика».

Увидев направленный на себя револьвер, возница взмолился о пощаде, но затем сам накинулся на террориста и сгреб его в охапку. «Завязалась минутная борьба, ловкий и юркий убийца, опрокинув через себя налегшего на него извозчика, вскочил и бросился опять бежать», – сообщалось в газетной статье. В этот момент на пути юноши оказался надзиратель Временной тюрьмы Серов, направлявшийся к месту службы.

Привлеченный криками «Держи убийцу», он схватил террориста за пальто, тот поскользнулся и выстрелил в надзирателя. «Пуля попала Серову в верхнюю часть живота, – описывал случившееся корреспондент газеты. – Надзиратель со стоном повалился на снег, окрасившийся в красный цвет».

Звуки новой стрельбы