Совращенный поселянин. Жизнь отца моего - Никола Ретиф де ла Бретонн

— Нет, я хочу, чтобы это сделал сын. Да благословит тебя бог, Эдмон, как благословляю тебя я. После меня будь отцом для этих юниц и опорой для достойной и доброй женщины.

Больной опорожнил кружку не без жадности. Эдмон заплакал. Анна Симон горько разрыдалась.

— Разрешите пустить кровь, — воскликнула она.

— Нет, нет, — остановил ее Пьер, — бог сохранит меня, если ему будет угодно.

— Батюшка... — начал Эдмон.

— Сын мой, не надобно просить: природа мне мать, и я могу принять помощь только от нее... Ступай же по своим делам.

Эдмон удалился. К вечеру больному стало немного лучше, но он испытывал упадок сил. На следующий день состояние Пьера ухудшилось, он утратил ясность мысли, нетерпеливо отстранял посторонних, но был по-прежнему ласков с женой и сыном. Больной узнавал их даже в бреду. На третий день он на несколько минут пришел в себя и вспомнил, что на этот день была назначена свадьба. Сказав об этом кюре, он выразил сожаление, что ему не дано будет испытать эту радость.

— Не может же он жениться, провожая отца в могилу, — возразил кюре.

— Вы правы, святой отец.

В доме уже готовились к отъезду в Саси, но ночью наступил тяжелый кризис, и на следующий день его не стало. Пьер Ретиф скончался в час дня, на сорок третьем году жизни.

[Глава VI]

В первую минуту Эдмон ощутил только боль невозместимой утраты. Это было чувство, весьма отличное от того, что обычно испытывают осиротевшие дети: для Эдмона отец был образом божества, и он его терял! Никакое горе не могло с этим сравниться. При виде отчаяния молодого человека самые равнодушные люди не могли удержаться от слез.

Приехал Тома Донден, которому дали знать о смерти Пьера. Увидев его, Эдмон устремился ему навстречу.

— Отныне вы будете мне отцом, — сказал он, — покойный отдал меня вам: выбор сделан им. Клянусь, я буду вас слушаться и почитать как родного отца.

Зная о сердечной склонности Эдмона, Тома полагал, что брак не состоится. Он собирался вернуть ему данное слово, считая, что прежнее соглашение утратило силу. Речи Эдмона удивили и растрогали Тома, и он обнял его, говоря:

— Ты будешь мне не зятем, а сыном. Я скажу дочери, что ее счастье обеспечено, — почтительный сын всегда будет примерным супругом. Ты понравился ей: да благословит бог ваш союз. Вы станете утешением моей старости, и мы вместе будем оплакивать смерть моего друга. Сейчас я уеду и вернусь завтра с дочерью; хочу, чтобы она в трауре присутствовала на похоронах почтенного Пьера, как если бы уже была его снохой. Пусть она разделит твое горе и слезы...

— Батюшка, — сказал Эдмон, — почтенный мой отец хотел... чтобы венчание состоялось сегодня.

— Отложим до завтра, — ответил Тома, — послушание дороже соблюдения приличий. Если только наши кюре согласятся, почтенный Пьер в гробу будет первым и самым уважаемым свидетелем.

Так совершилась эта свадьба, ибо оба священника, считаясь более с духом, нежели с буквой закона, дали свое согласие. Эдмон выполнил свой долг, опустив голову: он обручился с Мари Донден возле тела своего возлюбленного отца, вознося горячие молитвы вседержителю о вечном упокоении души родителя и давая обет покорности воле божьей.

Кюре, присутствовавшей при венчании, обратился к пастве с кратким словом. — Дети мои, — сказал он, — вот сын, который выполняет волю усопшего отца. — И он объяснил, что Эдмон женится в столь странной обстановке из уважения к покойному и следуя его распоряжению... О, если бы он мог поведать обо всем! Оба почтенные пастыря — и мудрый Пинар, кюре Нитри, и добрый Пандеван, кюре Саси, знали обо всех обстоятельствах и в восхищении рыдали, проникнутые сочувствием и скорбью.

Пьера похоронили после бракосочетания. Эдмон шел за гробом отца, обливаясь слезами, убитый горем, не замечая происходящего вокруг. Все же он держал за руку свою супругу, словно представляя ее отцу и как бы говоря ему: «Я послушался вас, благословите же меня вновь!» Когда гроб опустили в могилу, кюре Пинар, не в силах сдержать чувства, воскликнул по-французски: — Пьер, друг мой, старый товарищ, воля ваша исполнена! Да вкушает ваша душа вечный покой, аминь! — Все присутствующие трижды повторили «Аминь». Пьер Ретиф был нелицеприятным судьей, отвергал посулы и взятки и пользовался всеобщей любовью, ибо старался большую часть тяжб кончать мировой. Сын оказался его достойным преемником.

Кюре, как было принято, первый бросил на гроб пригоршню земли. Услыхав этот глухой стук, Эдмон потерял сознание. Его упесли тесть и жена в сопровождении сестер. Анна Симон по-прежнему стояла на коленях возле могилы неподвижно, подняв к небу глаза, полные слез; ее неподдельное горе вызвало всеобщее сочувствие. Вдову привели домой оба кюре, когда все было уже кончено. — Где мой сын? — едва очнувшись, спросила она. Эдмон, поддерживаемый тестем, тотчас подошел к ней. Мари Донден стала прислуживать Анне Симон, помогла ее раздеть и уложить в постель.

В день свадьбы и похорон не было никакого угощения: все ушли, отказавшись от еды, унося в сердце скорбь по умершему. Мари осталась, чтобы служить мужу и свекрови и утешать невесток. Она провела у них три дня и три ночи, без отдыха и не раздеваясь. Тронутый ее добротой и усердием, Эдмон, желая выказать ей свою признательность, превозмог себя и обратился к ней со следующими словами:

— Дорогая супруга, вы заслуживаете более счастливой и радостной доли, и все же пришли, чтобы великодушно разделить наши слезы и горе. Да благословит вас бог! Что до меня, я буду всю жизнь вам благодарен.

— Я предпочитаю плакать вместе с вами, чем смеяться в вашем отсутствии, — ответила Мари. — Ваша скорбь вполне естественна и доказывает вашу доброту, о Эдмон! Не сдерживайтесь и позвольте мне разделить ваше горе, ибо мне дорого все, что связывает меня с вами, даже ваши слезы.

Все эти подробности я почерпнул из черновика письма, которое мой отец послал господину Помбелену через неделю после свадьбы. Это трогательное письмо написано без всякого вступления и представляет собой простой пересказ событий. Заканчивается оно следующими строками:

«Я выполнил свой долг, уважаемый и дорогой отец. Пишу, ничего не утаивая: было бы недостойно мужчины и сына Пьера Ретифа (да упокоит господь его душу!) говорить о том, что сердце мое кровоточит: свою участь надобно переносить мужественно. Разрешите мне