Совращенный поселянин. Жизнь отца моего - Никола Ретиф де ла Бретонн

Услышав эти слова, исполненные горя и любви, Эдмон поднялся и обнял любезного родственника. Они стояли без слов, обнявшись, скорбя и проливая слезы. Затем они медленно направились домой; по пути Эдмон рассказал своему достойному второму отцу все, что не могла ему передать Анна Симон. Он поведал о господине Молэ, о мадемуазель Помбелен, о чувстве, каким ему пришлось пожертвовать.

В нашей семье, когда видят прекрасный поступок, легко приходят в неописуемый восторг. Жан Ретиф, сей достойный муж, не был исключением (да благословит его бог, как благословил его, даровав ему прекрасных детей!), он остановился, онемев от изумления.

— Жалеть тебя? О нет, — горячо воскликнул он, — тысячу раз нет! Ты безмерно счастлив, и мне надлежит тебе завидовать! Знай, Эдмон, я завидую тебе и твоему отцу, хотя его и нет на свете... Я завидую всем вам... и больше вам не соболезную... Разумеется, я знал, что всем нам присущи и великодушие, и сердечный жар, и благородство, достойные нашего происхождения, но наши добродетели полностью воплотились лишь в тебе, в твои двадцать лет! Оставайся всегда таким, Эдмон; не все ли равно, будешь ты богат или беден? Твой жребий ясен, он куда лучше благосостояния... О наши предки! Если сейчас вы взираете на своего правнука, сколь велика должна быть ваша радость в горних обителях, как должны ликовать ваши добродетельные души!.. А вы, прелестная Роза, сколь велика ваша утрата! Однако, мой друг, я видел твою жену, — это она мне указала, где ты находишься. Несомненно, это достойная женщина. Да благословит ее небо. Вряд ли я ошибаюсь, полагая, что она будет второй Анной Симон.

Восторженная речь адвоката на некоторое время умерила горе Эдмона и приободрила его; он впервые ощутил удовлетворение при мысли о принесенной им прекрасной жертве.

[Глава VII]

Я не намереваюсь поведать здесь обо всех поступках моего отца; многие из них относятся к обыденной, повседневной жизни. Скажу лишь, что он переселился в Саси, и там в течение семи лет служил своему тестю и имел семерых детей от Мари Донден; ему пришлось немало претерпеть из-за крутого нрава тестя; но он проявил героическое терпение, и ему помогала все переносить супруга, которая оказалась в самом деле превосходной женщиной; его рабство (ибо то было подлинное рабство, — желание помочь доброй матушке и трем сестрам вынуждало Эдмона работать за двоих) окончилось со смертью почтенной Мари; после этого он оставался вдовцом в продолжение семи лет. Приведу все же некоторые подробности.

Скажу лишь несколько слов о детях Эдмона, особенно о его пяти дочерях; но да будет мне позволено в надлежащее время рассказать подробнее о его любезных сыновьях. Старший из них, ныне один из самых почитаемых пастырей нашей церкви, принадлежит к низшему духовенству; он является как бы наградой Эдмону за его добродетели и покорность воле отца, избравшего ему супругу. Я счел возможным во всеуслышание воздать хвалу сему достойному служителю алтаря, хотя он здравствует и поныне, ибо уверен, что моя книга никогда не проникнет в его уединенное убежище и не смутит сего смиренного и скромного человека.

Из пяти дочерей от первого брака иные были недурны собой, особенно вторая обладала приятной внешностью; она походила на старшего брата, который, в свою очередь, был копией отца. Второй сын от первого брака, названный в честь деда с материнской стороны Тома, походил на мать: он унаследовал ее доброе сердце, а также искренность Эдма Ретифа. Намереваясь говорить о старшем брате, я должен упомянуть и о младшем, раз они живут вместе; мой рассказ явит пример людей, исполняющих в жизни евангельские заветы.

Овдовев, Эдм Ретиф тотчас расстался с семьей тестя; он поступил так из предусмотрительности и заботясь о своей семье. Он уехал от тестя и стал работать на себя, чего никогда не делал раньше. Такое решение как бы шло вразрез с интересами детей, поскольку Тома Донден был богат, и совесть Эдмона была неспокойна; но следует помнить, что он переселился к тестю, уступая желанию супруги. Редкий случай, когда мужчина идет на жертву, желая угодить женщине, на которой женился из послушания.

Дабы читатель мог справедливо оценить труды моего отца, прежде чем о них поведать, я расскажу, что представлял собой приход Саси, когда он туда переселился.

Некогда говорили «побирушки из Саси», ибо жители деревни почти поголовно нищенствовали, что и не удивительно при такой неплодородной почве. В Нитри же, напротив, земля очень хорошая и все там жили в достатке. Ныне все в корне изменилось! Как раз жители Нитри, где такие тучные пашни, ходят просить милостыню к соседям в Саси.

Вечернее чтение

Двоеженец

О благосостоянии прихода можно сказать примерно то же, что о победах армии: надобен хороший военачальник, руки всегда найдутся. В Саси Эдм Ретиф научил людей умело пользоваться руками и его наставления не забыты и по сей день. Живя с тестем и лишь исполняя его распоряжения, Эдм указывал, какими способами можно улучшить землю, считавшуюся непригодной. Само название этого места как бы говорит о его природе: по-латыни оно звучит «Саксиакус» (от слова «саксум» — камень). И в самом деле, поля там усеяны крупными камнями и валунами, из которых можно бы извлечь доход, будь поблизости город, но деревня эта удалена от крупных поселений, и ее каменные карьеры, легко поддающиеся разработке, выветриваясь, лишь увеличивают бесплодие почвы.

Впервые свой способ Эдм Ретиф применил на поле, принадлежащем тестю; там, под камнями, обнаружили черную, довольно плодородную землю. Эдм пожертвовал частью поля, наименее пригодной для пахоты, и стал свозить туда камни. Удаление камней — одна из самых тяжелых полевых работ, но Эдмон выполнял ее с неослабевающим рвением, и ему помогали работники. Эдмон следил, чтобы основание кучи выкладывалось тщательно и состояло из самых крупных камней, в промежутки между ними подсыпали землю с семенами различных кормовых трав. Таким образом, не только укреплялось основание холма, но создавалась площадка для выпаса скота, почти равная участку, занятому кучей. Эдмон позаботился об устройстве дороги, которая, поднимаясь по спирали, вела к вершине холма, и по ней ежегодно, перед началом весенней пахоты, возили с полей камни, выступившие из земли.

Ничто так не повышает урожайность земли, как очистка