Совращенный поселянин. Жизнь отца моего - Никола Ретиф де ла Бретонн

ее от камней. Первый урожай с поля превысил почти вдвое прежний, и таким образом произведенные затраты оправдались в первую же осень; последующие урожаи приносили уже чистую прибыль. Отец не раз при мне высказывал мысль, что было бы целесообразно использовать преступников, находящихся до суда в тюрьмах, для очистки полей от камней; присматривать за ними могли бы солдаты местных гарнизонов, где они не приносят никакой пользы. Не мешало бы даже в некоторых случаях заменять этим наказанием галеры{133}; уборку камней следовало бы производить тщательно, под присмотром приходского синдика, назначенного на эту работу. Отец полагал, что преступников следует использовать также для выпрямления русел речек, которые подмывают превосходные луга одного берега и образуют песчаные отмели на противоположном.

Успешный опыт Эдмона, однако, вызвал возражения тестя, и тот не позволил заложить вторую груду. Несколько соседей все же последовали примеру отца; но они не сумели прочно закрепить основание, не засеяли травой, отчего камни скоро развалились и покрыли все поле. Между темхолм, сделанный Эдмоном, стоит и по сие время и служит через шестьдесят лет ему памятником.

Когда Эдм обрел самостоятельность, он с пользой применил дарованные ему природой таланты в самом благородном и первостепенном искусстве. Он пахал на редкость умело, применяясь к свойствам почвы, — где глубоко вонзая лемех, где лишь слегка взрыхляя поверхностный слой, в зависимости от толщины плодородной земли, остерегаясь выворачивать лежащие под ней камни или смешивать ее с бесплодным туфом. Участки Эдмона можно было издали узнать по высоте и густоте хлебов. Жители Саси, видя успехи Эдма, стали брать с него пример: на бесплодных вершинах холмов вырастали огромные кучи камней, а поля становились плодородными.

Вскоре селяне стали распахивать заброшенные земли, занимавшие около трети их владений. И тут пример подал Эдм Ретиф. Распашка пустырей — весьма тяжелая работа и обходилась бы чересчур дорого, если нанимать для нее батраков, тем более в такой неплодородной местности, где нет лишних рабочих рук. Эдм Ретиф начинал распахивать пустыри и заброшенные земли в конце января, после первой вспашки он сеял овес. Этот злак родился довольно хорошо, однако его глушили сорняки. Но разве это могло остановить Эдмона? Труды, затраченные на пахоту, вознаграждались отличным урожаем трав, который давали распаханные участки. Разрыхленная земля трижды перепахивалась, и на следующий год ее можно было засевать рожью. Если поднималась залежь, заросшая можжевельником и колючками, участок приходилось предварительно очищать от них, но и эта дополнительная работа приносила пользу, ибо хворостом топили печь, где выпекали хлеб.

Жителям Саси, от природы трудолюбивым, нужен был только пример, которому они могли бы последовать, и они охотно пошли по стопам Эдма Ретифа, хотя им и было стыдно, что приходится все перенимать у пришельца.

Но в этом приходе оставалось понести еще немало трудов.

Эдм Ретиф скоро убедился, что некоторые холмы вовсе непригодны под пашню из-за крутизны склонов. Жители Саси почти не занимались виноделием, и прежние сеньоры, взимая с них чудовищную десятину в один сноп с двенадцати и добавочно сноп с каждого арпана[142]{134}, не установили налога с виноградников. Эдмон на свой страх и риск попробовал засадить лозой небольшой участок на склоне, непригодном для пахоты. Через семь лет, после упорных трудов, пустырь превратился в виноградник. Отец стал получать с него отличное вино, правда, обладавшее одним недостатком — хранить его можно было не более трех лет, после чего оно утрачивало свои качества, зато оно очень быстро поспевало, через полгода становилось пригодным к употреблению.

Подражая Эдмону, трудолюбивые обитатели Саси начали засаживать лозой пустыри на крутых склонах, и настало время, когда доходы с виноградников стали превышать доходы с полей. Однако на устройство виноградников потребовалось немало трудов: прошло около тридцати лет, пока были созданы существующие ныне прекрасные виноградники.

Опыт показал, что в местных условиях лоза плодоносит не больше двадцати лет, после чего ее необходимо заменять. Убедившись в этом, Эдм Ретиф стал искать способ устранить этот недостаток. По мере того, как уменьшалась площадь залежей, больше становилось тяглового скота, необходимого для пахоты; жители богатели и стали держать больше коров, коз и овец, столь полезных в сельском хозяйстве. Понадобилось больше кормов; зато в хлевах и конюшнях накапливалось больше навоза и от этого выигрывали хлебопашцы, В долине близ деревни находился превосходный луг, но в те времена лишь с половины его собирали хорошее сено. Эдм решил использовать старые виноградники для посева трав; он считал, что земля за семь-восемь лет достаточно отдохнет, и можно будет снова сажать на ней лозу. Свойства почвы подсказали ему, какой травой ее следует засевать. Он видел, что на вершине холмов, там, где оставалось немного земли после дождя, рос эспарцет, и стал засевать этой горной травой старые виноградники; к своей радости, в первый же год он получил превосходные корма. Вскоре его примеру последовала вся округа, и ныне про человека, выкорчевавшего лозы, говорят, что он сеет эспарцет. В первый год эта трава дает немного сена, посему оставляют те старые лозы, которые еще немного плодоносят; на следующую зиму их срезают, после чего оставшийся стебель выпускает нежные побеги, которые скашивают вместе с травой. После косьбы корневища лоз погибают.

Эдм Ретиф потратил на эти труды более тридцати лет, и я, рассказывая о них, забегаю вперед, чтобы более к ним не возвращаться. Выше я упоминал, что лишь часть деревенского луга приносила хорошее сено, но и она нередко заливалась водой, и все же, не находилось никого, кто бы подсказал, как помочь делу. Эдм посоветовал прорыть по середине луга широкую осушительную канаву. Его послушались и с луга стали собирать вдвое больше сена лучшего качества. Гораздо больше трудов потребовала другая половина луга, где плохо росла трава и пасли скот. Эдм Ретиф владел на этой половине луга довольно большим участком: он находился с края, у подножья холма. Когда этот холм стали распахивать, с него скатывались вниз камни, которые загромоздили все поле. Эдм выкопал на своем участке продольную канаву глубиной в десять футов; в нее свалили камни со всего поля; затем их покрыли слоем глины толщиной в один фут, а сверху засыпали землей на четыре фута и накрыли ее дерном, который сохранили при рытье канавы. Таким образом вырос земляной вал вышиной в три с лишним фута. Вблизи канавы была вырыта вторая и заполнена таким же образом, затем третья, пока не покрыли весь участок канавами. Что же получилось? Река разлилась, но не затопила луг Ретифа — он возвышался