Совращенный поселянин. Жизнь отца моего - Никола Ретиф де ла Бретонн

бы вздумал вас ослушаться. В подобном вопросе выбор принадлежит отцу и в этом высшее проявление его власти» До конца дней буду повиноваться вам и моей достойной матушке. Приказывайте и будьте уверены, что я послушаюсь вас.

— Пышные фразы, сын мой! — ответил Пьер, слегка улыбнувшись. — По крайней мере в городах научают достойно отвечать, даже поступая наперекор своему желанию.

Уселись за стол. После обеда отец и сын уехали в Нитри. Когда деревня осталась позади, Пьер, вопреки своему обычаю, поехал рядом с сыном.

— Перед тобой, мой мальчик, — начал он, — открывается новое поприще. Ты вступаешь в него, выказав послушание: этим ты заслужишь благословение божие и почет у людей. Знай же, сын мой, что когда-нибудь твои дети окажут тебе такое же уважение, какое ты оказал своему отцу.

Пьер еще никогда так трогательно не говорил с сыном, и слова его глубоко взволновали Эдмона. Он схватил руку отца и сказал со слезами на глазах:

— Я приношу вам тяжелую жертву, батюшка!

— Пустое! Все они шлюхи и околдовали тебя!

— Ах, батюшка! Если бы вы ее знали! Если бы вы видели ее достойного отца!

— Не будем говорить об этих тварях, — сказал Пьер дружелюбно, ласковым голосом, каким еще никогда не говорил с сыном.

— Я послушаюсь вас, батюшка, хотя бы это стоило мне жизни.

— Мне не по вкусу такой жалостный тон, — сказал Пьер, нахмурившись, — чтоб я его больше не слышал!

Помолчав несколько минут, он заговорил уже более мягким тоном:

— Любезный Эдмон, сын мой дорогой, вот ты вступаешь в брак. Не следуй моему примеру — мое поведение не заслуживает подражания. Я исправлюсь, если бог продлит мои дни. В настоящее время я договорился с нашими монахами из Молема об одном деле, в которое ты войдешь на половинных началах. Это послужит утешением для твоей матери, о которой мне надлежит позаботиться. Став женатым человеком, ты сделаешься мне другом и ровней: отцовская и сыновняя любовь лишь окрепнет, ибо возрастет взаимная привязанность и мы глубже поймем друг друга...

При этих словах Эдмон, у которого перехватило дыхание, спрыгнул с лошади и поцеловал ногу отца. Пьер, тронутый его поступком, тоже слез с лошади и проговорил, обняв сына:

— Я всегда тебя любил, сын мой единственный, и хочу, чтобы ты был хорошим деревенским семьянином, а не городским буржуа. На лоне природы ведут более патриархальный образ жизни...

Если бы не потеря Розы, как счастлив был бы Эдмон, вдруг обретя в суровом господине отца, исполненного нежных чувств!

Они пошли пешком, ведя лошадей в поводу, а Тулежур поскакал вперед, чтобы предупредить об их возвращении добрейшую Анну Симон.

— Кем стал бы ты в городе? Допускаю, что из тебя получился бы хороший гражданин. Но дети твои, вдали от родного края, нашего гнезда, смешавшись с толпой горожан, весьма скоро утратили бы память о своем происхождении. Ты знаешь, какого мы рода — адвокат Ретиф говорил мне, что кое-что тебе о нем рассказал. Верно, что все люди дети Адама, но все же почетно принадлежать к такому роду, как наш. Фамилия Ретиф лишь прозвище, оно получено нашими предками столь давно, что их настоящее имя забыто, особенно теперь, когда мы потеряли все после злосчастных религиозных войн. Ты в будущем поймешь, как приятно жить в краю, где нашу семью еще так ценят и чтут: я всегда умиляюсь, когда бываю в Виллье, Эгремоне, Куртенэ... Будем же держаться родного гнезда, не станем переселяться в большие города; постараемся не терять привязанности и уважения, какими пользовались здесь наши предки. По матери ты в родстве с лучшими фамилиями нашей провинции: она предпочла меня из-за моего имени, которое мой отец, мой достойный и высокочтимый отец прославил так широко. Ты знаешь, что его прозвали Справедливым. Какое прозвище! Его унаследовал один из наших родственников — оно осталось за нами... Подобное свидетельство о благородстве стоит дороже, чем утраченные дворянские грамоты, — оно стократ драгоценнее! Говоря по совести, я презираю старые пергаменты, которые чаще всего получены путем интриг, а не служат наградой за добродетель предков. Сколько видим мы дворян, чьи отцы были алчными угнетателями! Я имею в виду родовое дворянство. Что до новоиспеченных дворян, до финансистов, покупающих дворянство... они, быть может, и полезны государству, которому приносят доход, — пускай себе, — но, в сущности, они приобретают за ничтожную плату то, что должно быть наградой доблести и истинных заслуг. Сын мой, ныне мы принадлежим к третьему сословию {131}, чему я искренне рад. Третье сословие — самое полезное, оно платит налоги, трудится, сеет хлеб, жнет, торгует, строит, производит товары. Право быть бездельником — жалкое право! Не будем жалеть об этом. Ты видел дворянчиков в Пьюзе — охотников в гетрах, подкованных башмаках, со старой ржавой шпагой, умирающих с голоду и все же считающих для себя позором трудиться. Хотел бы ты быть на их месте?

— Нет, батюшка: среднее состояние наиболее достойное и любезное сердцу добрых королей, — в нем я хочу прожить жизнь и умереть. Вы, любезный батюшка, придерживаетесь тех же взглядов, что и почтенный господин Помбелен.

— Пусть так, но он хотел оставить тебя в городе! Подумай, что стало бы с нашим потомством, если бы оно смешалось с городской чернью? Повторяю, не будем уезжать отсюда: здесь мы у себя, здесь все говорит о чести нашего рода, а этим нельзя пренебрегать... Господин Помбелен, этот превосходнейший человек, на деле твой злейший враг.

— Я подчиняюсь вашей воле, любезный батюшка... только пе говорите ничего дурного про человека, которого вы полюбили бы, если бы узнали; не говорите, заклинаю вас, ничего плохого и об этой девушке... Ах, почему она не моя четвертая сестра!

Слезы хлынули из глаз Эдмона. Пьер, словно позабыв свою гордость, мягко сказал ему:

— Чувствительность — украшение высоких душ: ты плачешь, но слушаешься меня. Я не тиран и мне надлежит похвалить тебя, что я и делаю. Сын мой, твое счастье в этом веке и в будущем зависит от твоего поведения. Своим послушанием ты заслужишь хороших детей.

И с вдохновенным видом, словно предчувствуя свой близкий конец, сей почтенный муж продолжал горячо:

— Эдмон, да будут прокляты сын и дочь, не почитающие отца! Да будут благословенны сын и дочь, подчиняющиеся ему, даже наперекор своему чувству! Их благословит небо, им покажутся легкими тяготы супружеской жизни, раз они смогут с чистой