Дресс-коды. 700 лет модной истории в деталях - Ричард Томпсон Форд

французы окрестили модой а-ля Франклин. Парик, разумеется, в конце концов вышел из моды. В наши дни его носят только английские барристеры, обязанные носить традиционный парик, когда выступают в суде. Как пишет историк Джеймс Г. Макларен, доктор юриспруденции, английские судьи и адвокаты впервые надели парики в начале XVIII века как модный аксессуар в аристократическом стиле. Со временем, когда парики вышли из моды везде, они стали символом профессионального статуса и их носили по традиции.

Никакого четкого дресс-кода на этот счет не существовало до 1844 года, когда во время процесса «Королева против Уиттакера» барристера, появившегося без парика, «не замечал» судья. Как утверждает библиотекарь Линкольн-Инн, одного из старейших судов Англии, «судья дал понять, что советник неправильно одет, сказав, что “не видит”, его»[172]. С тех пор парик стал обязательным элементом костюма барристера, выступающего в суде.

* * *

Даже в более скромном варианте для простолюдинов парики были востребованы частично из-за их долгой ассоциации с аристократическим статусом. Сдержанный дресс-код, появившийся в конце XVIII века и остающийся с нами до сегодняшнего дня, не полностью отказался от символов статуса. Великое мужское отречение создало новый символ статуса, отличавшийся утонченностью и уместностью. Они стали не столько знаками формального социального положения, сколько маркером индивидуальной добродетели. Новый символ статуса будет влиять на дресс-коды следующие два столетия.

Глава 6

Стиль и статус

О важности базового черного костюма для хорошо одетого мужчины и восьмидневных туалетах элегантной женщины. О господстве шелковых и бархатных жилетов и об искусстве идеально завязывать галстук

ДО ВЕЛИКОГО МУЖСКОГО ОТРЕЧЕНИЯ роскошь в одежде веками ревниво охранялась как символ политической власти и экономического статуса. Неужели в конце XVIII века мужчины внезапно утратили интерес к внешнему виду как маркеру престижа или английские джентри в сюртуках и стилизованных охотничьих костюмах отказались от символа привилегий? Действительно ли благочестивые пуритане и радикальные французские последователи моды а-ля Франклин в их строгих и скромных костюмах забыли про изысканные наряды?

Новые социальные и политические идеалы рациональности, трудолюбия и эффективности вытесняли старые ценности – помпезность и демонстративность. В соответствии с этим новые, неявные и неписаные дресс-коды начали отдавать предпочтение сдержанности, а не бьющей в глаза роскоши, закодированной в законах прошлого. В эпоху Просвещения статус стал делом стиля.

* * *

В начале XVI века Бальдассаре Кастильоне в трактате «Придворный» советовал читателю следующее:

«Во всех людских делах, будь то в словах или в действиях… избегать аффектации всеми возможными способами… практиковать во всех вещах некую sprezzatura [беззаботность], чтобы скрыть все искусственное и чтобы все сделанное или сказанное казалось бы появившимся без усилий и почти без раздумий об этом… Поскольку всякому знакома сложность редких и хорошо сделанных вещей, ловкость в них вызывает величайшее удивление; поэтому… усилие… превращает все, каким бы замечательным оно ни было, в ничего не значащее»[173].

Вильям Шекспир подхватил эту тему несколькими десятилетиями позже в «Гамлете», когда Полоний советует: «Рядись, во что позволит кошелек, /Но не франти – богато, но без вычур. /По платью познается человек». Точно так же английский поэт XVII века Роберт Геррик рекомендовал молодой женщине, желающей победить соперниц в любви: «Очарователен в одеждах беспорядок, /Игривые надежды распаляет… И юбка буйная любезно мне покажет… башмачок; /Тут ленточка, а там распущенный шнурок. / О, милый беспорядок больше будоражит!../ Скучна мне аккуратность строгих жен»[174]. (Перевод Валентины Сокорянской, из Интернета.)

Эти призывы к аристократической сдержанности обозначили начало долгого тренда на утонченность в одежде, кульминацией которого станет великое мужское отречение. Колониальная экспансия в XVIII веке и промышленная революция века XIX создали новые экономические возможности и новые технологии, подорвавшие эксклюзивность роскоши.

Все больше разбогатевших торговцев, купцов и финансистов могли позволить себе самый дорогой наряд, тогда как новые технические возможности помогли обеспечить рынок хорошо сшитой мужской одеждой. Броская роскошь больше не могла быть точным обозначением элиты, как это было в середине Средних веков. Но в отличие от своих предшественников из Средневековья и эпохи Возрождения представители элиты XVIII века не могли обратиться к государству, чтобы оно гарантировало эксклюзивность роскошной одежды.

Европейские общества либо уже свергли старые династические режимы, либо были в процессе их свержения. Это могли быть как постепенные и эпизодические изменения – английский переход от абсолютной к конституционной монархии, – так и более драматические перемены, например Великая французская революция. Выставление напоказ статусных привилегий не только не соответствовало моменту, но и могло быть просто опасным.

Но, разумеется, иерархия статусов выжила в новой форме, как и дресс-коды, которые делали ее видимой. В XVIII и XIX веках зародился новый вестиментарный код, отринувший старые ценности своих предшественников. Если закон не мог запретить роскошь выскочкам и нуворишам, то одна только роскошь перестала быть символом высокого статуса. С этого времени до наших дней новый, перевернутый с ног на голову снобизм предполагал, что чрезмерная роскошь – это признак дурного вкуса и низкого происхождения.

Как высокомерные Сничи Доктора Сьюза со звездами на животах сняли их, когда стоящие ниже их на социальной лестнице нашли способ прикреплять себе звезды на живот, так и элита отказалась от явной роскоши, когда эта роскошь стала слишком доступной. Лаконичность, беззаботность и непринужденная элегантность, которые некогда являлись незначительными мотивами, подчеркивавшими броское изобилие, стали главными символами статуса новой эпохи. Этому надо было учиться через постоянное и долгое пребывание в элитной среде. На смену статутам и указам пришли руководства по этикету.

После эпохи Просвещения вердикты констеблей и городских судов в отношении дресс-кодов уступили место мнению сверстников, родителей и опекунов.

В США домотканую одежду сменило «готовое платье», эмблемой которого стал демократичный черный костюм из каталога Brooks Brothers. Эгалитаризм выражался в почти вездесущем буржуазном стандарте одежды. Во время визита в США в 1834 году французский интеллектуал и дипломат Мишель Шевалье написал: «Каждый мужчина был одет в теплую верхнюю одежду. На каждой женщине – накидка и чепец по последней парижской моде… Какой контраст между нашей Европой и Америкой!»[175] Английская поэтесса леди Эммелин Стюарт-Уортли заметила, что «толпа в Соединенных Штатах – это толпа, одетая в тонкое сукно. Если мы говорим о толпе в республике, то это толпа в черных шелковых жилетах»[176].

Многие прославляли демократизацию модной одежды и связывали утонченность в одежде с гражданской добродетелью. К примеру, Томас Форд, которому предстояло стать губернатором Иллинойса, отмечал в 1823 году, что «рука об руку с гордостью по поводу одежды идут целеустремленность, развитие промышленности, стремление к знаниям и любовь к благопристойности»[177]. Другие мечтали о возвращении к более ранней поре эры простоты, правда, не всегда приверженность эгалитаризму была тому причиной.

К примеру, один американский критик пожаловался, что преобладание изящной одежды подрывает «все различия между богатыми и бедными… Люди самого низкого происхождения… изо всех сил стараются стать равными в одежде главным людям места жительства»[178]. К середине XIX века ньюйоркцы из числа элиты беспокоились:

«Возможно, навсегда ушло время, когда привилегированный класс мог монополизировать дорогую одежду… Я уже видел, по крайней мере, десяток подмастерьев в дешевых башмаках, но в бархатных жилетах, которые еще несколько лет назад привели бы в восторг [знаменитого французского денди] д’Орсэ»[179].

Этот комментарий одновременно раскрывает и «проблему» широкой доступности элегантной одежды, и ее решение. Автор все еще способен отличить подмастерьев по дешевым башмакам. Качественную обувь было труднее копировать за небольшую цену, и именно на нее предполагаемый социальный выскочка, скорее всего, мог не обратить внимания.

В самом деле до сих пор живо представление о том, что хорошо одетого человека легче всего отличить по обуви. Демократизация моды привела к тому, что появились более изысканные детали и более тонкие отличия, которые могли отделить моду высокого статуса от внешне похожей недорогой одежды. Бо Браммелл, чье имя является синонимом мужского чувства стиля, прославился сдержанностью в одежде. Он гениально превратил простоту в совершенство, которое требовало пристального внимания к дорогостоящим деталям. Джордж Брайан Браммелл был простого происхождения,