Скотленд-Ярд. Самые громкие убийства, которые расследовала полиция Лондона - Саймон Рид

Когда на другой день полиция вернулась к Мэннингам, оказалось, что в доме никого нет: «Гнездышко на месте, но птички упорхнули». Через три дня, 17 августа, в пятницу, констебли Генри Барнс и Джеймс Бёртон явились туда с обыском. Барнс заметил между двумя каменными плитами пола на кухне какое-то влажное пятно. Более пристальное обследование показало, что камни недавно сдвигали. Констебли подняли ломом тяжелые плиты, обнажив слой земли. «Далее я принялся вынимать землю, — рассказывал Барнс позже. — Когда углубился примерно на фут, то обнаружил палец мужской ноги, а когда погрузился примерно на 18 дюймов, нашел мужскую поясницу, мужскую спину»[204].

Расчистив землю, констебли увидели обнаженное тело мужчины, связанного по рукам и ногам. Оно было засыпано негашеной известью и лежало лицом вниз в яме глубиной три фута, шириной два с половиной фута и длиной шесть футов. Голова, находившаяся чуть ниже туловища, была покрыта засохшей кровью. Едва переведя дух после раскопок, полицейские выволокли труп из незаконной могилы и уложили на кухонный пол, не снимая с него толстой веревки. Вскоре к ним присоединились два хирурга. При осмотре тела они установили, что в жертву стреляли (пуля вошла в череп над правым глазом), а кроме того, темя покойного размозжено по меньшей мере 16 ударами какого-то тяжелого заостренного предмета. «Одних этих трещин вполне достаточно, чтобы вызвать летальный исход, — отмечали врачи. — Несомненно, пулевая рана в черепе сама по себе тоже вскоре привела бы к смерти». Один из хирургов извлек изо рта покойника вставные челюсти. Расспросив дантистов, «Ярд» вскоре выяснил, что один из них, работавший на Осборн-стрит (в лондонском районе Уайтчепел), некогда продал этот набор зубов О’Коннору[205].

Рассказывая об убийстве, пресса вновь вытащила на свет божий дела Гринакра и Гуда, объявив, что зверская расправа над О’Коннором ужаснула страну, «выведя ее из подобающего состояния». Сыскной отдел ощущал на себе немалое давление общества: требовалось как можно скорее распутать дело. Однако новая структура еще не подвергалась столь суровым испытаниям. Так или иначе, она проявила удивительную расторопность. Детектив-сержант Фредерик Шоу начал обходить дома в квартале, где жили Мэннинги, и выяснил, что днем в понедельник, 13 августа, Марию видели садящейся в кэб с тремя большими сундуками. Один зоркий сосед{34} даже сообщил номер извозчичьей пролетки: 1186. Шоу разыскал этого извозчика по фамилии Кирк, который запомнил Марию с ее необычно обильным багажом. Кирк рассказал, что пассажирка попросила его доехать до железнодорожной станции у Лондонского моста, где сдала в багаж два из своих сундуков, записавшись как миссис Смит. Затем она попросила, чтобы ее высадили у станции «Лондон — Северо-запад», на Юстон-сквер, где Кирк и остановился без четверти шесть вечера. Он видел, как дама растворяется в толпе, неся оставшийся сундук и саквояж[206].

Ужасная находка, сделанная после вскрытия каменных плит пола на кухне дома 3 по Минивер-плейс, Бермондси

(Надпись на картинке: «Обнаружение останков О’Коннора».)

Вернувшись в Скотленд-Ярд, Шоу доложил о своих находках инспектору Хэйнсу. Ранним утром во вторник, 21 августа, детективы обнаружили сундуки, оставленные в камере хранения станции «Лондонский мост». К каждому был прицеплен белый ярлык. На одном зелеными чернилами было нацарапано: «Миссис Смит, следует в Париж, оставить, пока не обратятся». На другом значилось: «Миссис Смит, пассажирка, оставить, пока не обратятся». Вскрыв сундуки, Хэйнс и его люди нашли «множество нарядов» (в том числе окровавленное платье), помеченных именем де Ру, «ряд вещей, принадлежавших покойному Патрику О’Коннору» и несколько его писем к Марии[207].

Хэйнс поспешил на станцию «Лондон — Северо-запад» и принялся расспрашивать носильщиков и билетных контролеров, не встречалась ли им здесь женщина, похожая по описанию на Марию и называющая себя миссис Смит. Инспектору повезло. Он выяснил, что «пассажирка, чей багаж был помечен фамилией Смит, отбыла… со станции утром во вторник, 14-го числа, утренним поездом 6:15, приобретя билет в вагон 1-го класса до Эдинбурга»[208].

Инспектор пробился через толпу к станционному телеграфу. Телеграфию впервые использовали для поимки преступника в 1845 году, когда полиция Беркшира узнала, что Джон Тауэлл, разыскиваемый по подозрению в убийстве любовницы, бежал на поезде в Лондон. Ему-то как раз, в отличие от нашего инспектора, не повезло: беглец «ехал по одному из немногих существовавших в мире отрезков железной дороги, снабженных телеграфными проводами, которые шли рядом с путями». Послание, предупреждавшее полицию и дававшее описание внешности Тауэлла, было отправлено по телеграфу на Паддингтонский вокзал, где беглеца и арестовали сразу по прибытии. «Если бы не действенная помощь электрического телеграфа как в Слау, так и в Паддингтоне, — сообщала The Times, — арестование преступника могло бы пройти с величайшими трудностями и большой задержкой»[209].

К тому времени, когда Мария Мэннинг бежала на поезде в Шотландию, электрический телеграф уже связывал «примерно третью часть железнодорожной сети» по всей Британии. Из телеграфной конторы станции «Лондон — Северо-запад» инспектор Хэйнс отбил депешу в Эдинбург, адресовав ее суперинтенданту полиции города. Он извещал коллегу о сложившейся ситуации и передавал приметы Марии. Теперь ему оставалось лишь набраться терпения и ждать. Он «едва-едва успел прибыть в Скотленд-Ярд», когда мальчишка-рассыльный принес ответную телеграмму от суперинтенданта Ричарда Мокси. Как выяснилось, Мария Мэннинг прямо в то утро пыталась продать железнодорожные акции О’Коннора одному из местных биржевых маклеров, но тот распознал номера ценных бумаг, поскольку они были напечатаны в полицейском бюллетене. Мокси сообщал, что женщина задержана[210].

Суперинтендант отправил Марию под конвоем обратно в Лондон. Через три дня после обнаружения сундуков, в пятницу, 24 августа, поезд с незадачливой беглянкой прибыл в британскую столицу.

* * *

Между тем местонахождение Фредерика Мэннинга оставалось тайной. «С каждым днем все больше тают шансы на его арест, — напоминала The Times (впрочем, такое наблюдение особенно не помогало расследованию), — и если не будут сейчас же предприняты серьезнейшие усилия, то не исключено, что злодеяние самой поразительной жестокости останется безнаказанным»[211]. Совместно убивавшая парочка была уже не вместе. Мария заявила полиции, что ее брак с Фредериком — непрочный и несчастный, его подорвали финансовые невзгоды. В день ее бегства Фредерик вышел из дома, чтобы заложить в ломбард мебель. Мария же, воспользовавшись моментом, улизнула с железнодорожными акциями и наличными деньгами — то и другое она захватила в комнате О’Коннора. Так что Фредерик остался у разбитого корыта[212].

В четверг, 23 августа, в ход расследования вмешались совпадение и удача. «Ярд» получил телеграмму от прокурора