Скотленд-Ярд. Самые громкие убийства, которые расследовала полиция Лондона - Саймон Рид

Подозрение естественным образом пало на Элизабет Гоф.

— У меня чуткий сон, — отмечала она, — и обычно я слышу любое движение детей, каждый их всхлип или вскрик[246].

Если так, то почему же она не проснулась, когда кто-то проник в детскую и выкрал ребенка из кроватки? Фоли и его люди некоторое время рассматривали такую версию: Фрэнсис проснулся от звуков беззаконного свидания Элизабет с Сэмюэлом Кентом и его заставили умолкнуть навеки[247].

В печати Элизабет, по сути, уже признали виновной. «Представляется почти невероятным, — отмечала одна газета, — чтобы ребенка вынесли из комнаты, где спит нянька, без ее ведома, однако при этом на нее отчего-то не падает и тени подозрения». Полиция взяла Элизабет под стражу 10 июля, во вторник, но вскоре отпустила за недостатком изобличающих улик. «Ничего, — сокрушалась местная газета The Frome Times, — решительно ничего не предпринимается для того, чтобы обнаружить исполнителя этого ужасного преступления»[248].

Вечером в воскресенье, 15 июля, по просьбе властей Уилтшира из Лондона прибыл детектив-инспектор Джонатан Уичер, чтобы возглавить расследование. Дело, которое ему предстояло расследовать и о котором так кричали газетные заголовки, вскоре станет основой для сюжетной схемы множества детективных романов об убийстве: загородное поместье, его умерщвленный обитатель, определенный набор подозреваемых (от аристократов до презренных слуг), которые в момент убийства все находились в доме{38}. Пресса дивилась загадочности этой истории. Так, газета The Wiltshire Times and Trowbridge Advertiser отмечала:

Как мог кто-либо выкрасть дитя из его кроватки, аккуратно поправить постель, пронести ребенка через гостиную (находящуюся на первом этаже), по газону, сквозь кусты, мимо конюшни, возле которой бродил непривязанный сторожевой пес, затем пройти в домик уборной, лишить младенца жизни и удалиться, не оставив ни малейших улик, не побеспокоив обитателей дома, не разбудив самого ребенка, не наткнувшись на собаку, — поистине загадка![249]

Путь от детской до уборной был «кружным — и для человека несведущего представлял сущий лабиринт». Но убийца явно знал местность. Уборная находилась примерно в 20 ярдах от кухонной двери и «была окружена кустами». Ее выгребная яма имела порядочные размеры: «десять футов в глубину, семь футов в поперечнике». В ночь убийства она «содержала около шести футов воды и нечистот»[250].

Как предположил Уичер, убийца, перерезав мальчику горло, бросил труп в выгребную яму, ожидая, что он утонет в нечистотах. Однако тело приземлилось на доску, защищающую от брызг, — она крепилась к сиденью стульчака и располагалась под углом к стенке ямы. Уичер полагал, что, ударив мальчика в грудь ножом уже после смерти, убийца «намеревался силою протолкнуть тело поглубже, без всякого стремления довершить деяние, уже и без того исполненное более чем в полной мере»[251].

В ту ночь, когда погиб Фрэнсис, в доме ночевали дюжина людей: Сэмюэл и Мэри Кент, семеро их детей (четверо из них — от первого брака Сэмюэла) и трое слуг: горничная, няня и кухарка. Но Уичер быстро сосредоточился на Констанс. Сознавая, что убийца Фрэнсиса наверняка был сильно забрызган кровью, он осмотрел ночной наряд всех, кто находился в доме во время убийства. В понедельник, 16 июля (на следующий день после прибытия), Уичер обыскал гардеробный шкаф в спальне Констанс и обнаружил в одном из ящиков рукописный перечень содержимого.

— Это список ваших вещей? — осведомился Уичер.

— Да, — признала Констанс.

— Чьим почерком он написан?

— Моим собственным.

— Тут значатся три ночные рубашки. Где они?

— У меня их две, — ответила Констанс. — Третья потерялась в стирке на другую неделю после убийства.

Она показала две ночные рубашки, по-прежнему хранившиеся у нее в шкафу. Уичер, в свою очередь, указал на ночную рубашку и чепец, лежавшие на кровати Констанс, и спросил, чьи они.

— Моей сестры, — объяснила Констанс[252].

Уичер заключил, что Констанс уничтожила недостающую ночную рубашку, чтобы избавиться от улики. Размышляя, как бы ему поступить с девушкой, он узнал, что за несколько лет до этого она — «вследствие некоторых семейных неурядиц» — сбежала из дому вместе с младшим братом Уильямом, переодевшись мальчиком. Перед тем как удрать, она кинула свой обычный наряд в ту же уборную, где позже нашли тело Фрэнсиса. Беглецы добрались до Бата, но тут их вернули домой. Школьные подруги Констанс сообщили сыщику, что частенько она плохо отзывалась о своей мачехе и о сводных братьях и сестрах, которые были младше нее. Констанс «выражала неприязнь по отношению к детям мистера Кента и его нынешней жены, уверяя, что родители выказывают к ним больше симпатии», рассказывала одна из подруг. «Она жаловалась, что миссис Кент не позволила ей обзавестись цветным платьем, которое ей понравилось, а купила совершенно противоположное по виду»[253].

Днем в пятницу, 20 июля, Уичер (его сопровождал суперинтендант Фоли) вызвал Констанс в гостиную Роуд-Хилл-хауса. «У меня имеется ордер на ваш арест, — объявил он, — по обвинению в убийстве вашего брата Фрэнсиса Сэвилла Кента. Сейчас я вам его зачитаю».

Уичер прочел ордер вслух. Пока он читал, Констанс со слезами повторяла: «Я невиновна». Он провел девушку в ее спальню, где она надела чепец и плащ. Затем он взял ее под стражу[254].

* * *

Местный суд стал рассматривать дело 27 июля, в пятницу. Вскоре стало очевидно, что доказать обвинение не удастся. Общественная реакция на арест Констанс оказалась очень резкой. Газеты отказывались верить, что столь благонравная девица могла совершить столь чудовищное злодеяние. Главный удар обрушился на детектива из Скотленд-Ярда, которого теперь все осуждали. «Две недели назад общество было глубоко уверено в способностях и проницательности мистера Уичера, — писала уилтширская газета The Frome Times, — однако пятничные события не подкрепляют это мнение. Полисмен, способный вести рискованные игры с таким ужасным обвинением (в предумышленном убийстве), раздающий обещания, которые, как сам он наверняка сознает, ему не удастся исполнить, не вправе ожидать, что к нему отнесутся без недоверия»[255].

Адвокат Констанс Питер Эдлин в заключительном слове заявил судьям, что Уичер ничего не доказал. Две школьницы сообщили, что Констанс недолюбливает своих сводных братьев и сестер, но вряд ли это можно счесть доказательством ее вины в убийстве младенца.

— Где та непримиримая враждебность, которую клялся доказать нам мистер Уичер? — вопрошал защитник. — Всякий англичанин наверняка согласится со мной: юную леди ни в коем случае не следовало выволакивать из родного дома, ни в коем случае не следовало заключать в тюрьму… На суд Фемиды еще никогда не выносили более несправедливое, более недостойное,