Пушкин. Наше время. Встречи на корабле современности - Гаянэ Левоновна Степанян

героическую или же ироническую, – с которой читатель мог бы оценивать всю перспективу повествования. А Пушкин отказался от всяких конвенций с читателем, он легко переходит с героики на иронию и обратно. Вот, например:

О горе: нет подруги милой!

Хватает воздух он пустой;

Людмилы нет во тьме густой,

Похищена безвестной силой (Т. 4. С. 11).

Вроде бы героический эпический момент, и вроде бы читатель уже настроен на то, чтобы сопереживать горю героя. Но дальше автор говорит:

Ах, если мученик любви

Страдает страстью безнадежно,

Хоть грустно жить, друзья мои,

Однако жить еще возможно.

Но после долгих, долгих лет

Обнять влюбленную подругу…

Навек утратить… о друзья,

Конечно, лучше б умер я! (Там же)

Героика внезапно сменяется иронией и личными размышлениями автора.

Эти резкие переходы оказались тогдашним критикам внове, они не располагали необходимым инструментарием, чтобы понять, какой позиции придерживается автор – фривольной, романтической или героической. И, как следствие, им было непонятно, какими критериями мерить достоинства и недостатки.

МВ:

Да, и добавляю, что именно здесь Пушкин нашел тот стихотворный размер, который стал его, что называется, коронкой, – четырехстопный ямб с перекрестной рифмой, размер «Цыган», «Онегина», «Полтавы», «Медного всадника», впервые был опробован именно здесь, в «Руслане и Людмиле».

ГС:

Пушкин прекрасно понимал значение поэмы в своем творчестве. В «Евгении Онегине» во второй же строфе он пишет:

Друзья Людмилы и Руслана!

С героем моего романа

Без предисловий, сей же час

Позвольте познакомить вас… (Т. 5. С. 8)

Он отсылает читателя к тому произведению, которое предвосхитило поэтику «Евгения Онегина».

МВ:

Это совершенно очевидно. Я только добавлю, что надо понимать, что поэма «Руслан и Людмила» появилась в контексте романтизма, в контексте разговора о необходимости возрождения народной поэзии, эпоса, в контексте уже переваренных Европой «Поэм Оссиана» Макферсона и «Поэм Роули» несчастного Чаттертона[46]. Идея, что поэзия должна сойти с котурн, обратиться к поэзии народной, древней, – общее место в тогдашних литературных разговорах. Напомню также, что через несколько лет, в 1825 году, Гнедич, отвлекшись от «Илиады», выпустил «Простонародные песни нынешних греков». Впрочем, тут вмешался фактор политический – это было его проявление «филэллинства», о котором так замечательно написал недавно Леонид Юзефович[47].

ГС:

В эпоху романтизма развился жанр литературной сказки. В Европе он связан, в частности, с именами Андерсена или Гофмана. А у нас с Пушкиным (но не только с ним).

МВ:

То есть надо помнить: Пушкин писал совершенно не для детей. Для нас сейчас Говорящая голова, Руслан и Людмила – это тематика детских площадок. Пушкин же совершенно этого не имел в виду, он писал для взрослых. И неприятие критиков вызвало в том числе и то, что это вообще что, это вообще как? Само по себе то, что молодой поэт обращается к древним преданиям, – это весьма похвально. Но почему в такой странной форме, почему ирония, почему какое-то смешение первого и третьего лица?

ГС:

Да, и игривые сцены легко соседствуют с эпическими.

МВ:

Уж если ты возрождаешь народную поэзию, тревожишь, так сказать, тени предков, так и делай это с уважением, а не с такой усмешечкой.

МВ:

Итак, мы начали с того, что «Онегин на свободе, острижен по последней моде», и заканчиваем тем, что Пушкин лишен свободы. Он выслан из Петербурга со строгим предписанием в столице не появляться, но тем не менее декорум соблюден, он не в кандалах, он не ущемлен в правах, юридически он по-прежнему дворянин, чиновник 10-го класса и отправляется по делам службы на юг, а конкретно – в Кишинев под начало генерала Инзова.

Словами Пушкина

Когда б я был царь, то позвал бы Александра Пушкина и сказал ему: «Александр Сергеевич, вы прекрасно сочиняете стихи». Александр Пушкин поклонился бы мне с некоторым скромным замешательством, а я бы продолжал: «Я читал вашу оду „Свобода“[48]. Она вся писана немного сбивчиво, слегка обдумано, но тут есть три строфы очень хорошие. Поступив очень неблагоразумно, вы однако ж не старались очернить меня в глазах народа распространением нелепой клеветы[49]. Вы можете иметь мнения неосновательные, но вижу, что вы уважили правду и личную честь даже в царе». – «Ах, ваше величество, зачем упоминать об этой детской оде? Лучше бы вы прочли хоть 3 и 6 песнь „Руслана и Людмилы“, ежели не всю поэму… <…> Ваше величество, вспомните, что всякое слово вольное, всякое сочинение противузаконное приписывают мне так, как всякие остроумные вымыслы князю Цицианову. От дурных стихов не отказываюсь, надеясь на добрую славу своего имени, а от хороших, признаюсь, и силы нет отказываться. Слабость непозволительная».

Воображаемый разговор с Александром I, конец 1824 – начало 1825 (Т. 8. С. 51–52)

Советуем почитать

Гершензон М. О. Чаадаев и Пушкин. Любое издание

Лотман Ю. М. Александр Сергеевич Пушкин. Биография писателя. Любое издание

Лотман Ю. М. Декабрист в повседневной жизни // Беседы о русской культуре: быт и традиции русского дворянства (XVIII – начало XIX века). Любое издание

Лотман Ю. М. Пушкин // В школе поэтического слова: Пушкин, Лермонтов, Гоголь. Любое издание

Пушкин А. С. Тень Баркова. Тексты. Комментарии. Экскурсы / Сост. И. А. Пильщиков, М. И. Шапир. М.: Языки славянской культуры, 2002

Тынянов Ю. Н. Кюхля. Любое издание

Тынянов Ю. Н. Пушкин. Любое издание

Глава 3

Amour, EXIL – какая гиль!

Пушкин и Инзов

Гаянэ Степанян:

В прошлой главе мы оставили Александра Сергеевича в пути после того, как его отправили по служебным делам. Он направляется в Екатеринослав под начальство Инзова.

География странствий Александра Сергеевича в тех краях очень разнообразная. Итак, в мае 1820 года он направился к Инзову. Кто такой Инзов? Начальник иностранных колонистов на юге России. В его руках сосредоточилась очень большая административная власть. Там у Александра Сергеевича и началась жизнь без постоянного места проживания, без налаженного быта, зато с постоянной сменой места и насыщенная новыми впечатлениями.

Михаил Визель:

Сам Пушкин сказал потом короче: «Когда б я не был избалован цыганской жизнию моей» (Т. 3. С. 355).

ГС:

Жизнь эта продлится до 9 августа 1824 года: в этот день поэт вступит на порог родительского дома в