250 дней в царской Ставке. Дневники штабс-капитана и военного цензора, приближенного к высшим государственным и военным чинам - Михаил Константинович Лемке

русскими националистами, и в частности адмиралом Веселкиным, комендантом порта Рени. Он имеет своих агентов-агитаторов в румынских и дунайских городах, где организовал информационное бюро, сведения которого сообщаются непосредственно его величеству императору, при котором Веселкин состоит в качестве флигель-адъютанта. Братиано уверяет, что Веселкин сообщает неточные сведения и что он – распространитель слухов, что Румыния пропустит русскую армию, которая перейдет границу без предварительного согласия, что дискредитирует ее без всякой пользы в глазах немцев».

17. Сазонов – Поклевскому 26 февраля (10 марта) 1916 г.: «Во время посещения меня Филиппеско разговор мой с ним коснулся, между прочим, вопроса, по-видимому очень тревожащего румын, о возможности перемены в болгаро-русских отношениях. Я решительным образом опровергнул основательность неизвестно откуда возникших слухов по этому поводу».

18. Поклевский – Сазонову 18 (31) марта 1916 г.: «Таке Ионеско сообщил, что при обсуждении в парламентской комиссии бюджета здешнего военного министерства бывший министр Арион спросил у Братиано, считает ли последний возможным, чтобы Румыния сохранила нейтралитет до конца войны. Вследствие уклончивого ответа Братиано Арион спросил, связана ли Румыния какими-либо обязательствами с Четверным согласием, на что Братиано ответил отрицательно. Тогда Арион вновь поставил вопрос, перейдут ли румынские войска через Прут в случае, если станет совершенно ясным, что победа останется на стороне центральных империй. На это Братиано заявил, что румынские войска ни в коем случае не перейдут через Прут, так как Румыния не может надеяться на сохранение за собой тех территориальных приобретений, которые ей, может быть, удалось бы временно получить от России. По словам Таке Ионеско, Арион объяснил своим друзьям последнее заявление Братиано существованием тайного соглашения между Четверным согласием и Румынией».

19. Поклевский – Сазонову 20 марта (2 апреля) 1916 г.: «Телеграфирую в Галац: Газета „Молдова“ сообщает, что будто бы контр-адмирал Веселкин сильно избил палкой в Галаце, в присутствии одесского градоначальника и нашего вице-консула, румынского подданного скопца Володьина за то, что последний слишком мало пожертвовал на наш Красный Крест. Благоволите подробно донести об этом происшествии».

20. Извольский – Сазонову 22 марта (4 апреля) 1916 г.: «Камбон сказал мне, что, по сведениям из Бухареста, Филиппеско вынес из пребывания в Петрограде не вполне благоприятное впечатление, вследствие замеченных им у нас течений в пользу Болгарии. По его наблюдениям, у нас возлагают всю ответственность на короля Фердинанда и его министров и склонны, в случае их низвержения, к сближению с Болгарией, где будто бы предполагается воцарение русского великого князя. Палеологу поручено обратить на вышеизложенное ваше внимание. Одновременно французскому посланнику в Бухаресте вновь предписывается осторожным образом осведомиться о намерениях Братиано касательно выступления Румынии на стороне держав Согласия».

21. Поклевский – Сазонову 24 марта (6 апреля) 1916 г.: «Телеграфирую Картамышеву[73]: «Ваша телеграмма от 21 марта получена. Из ее содержания миссия с удовольствием усматривает, что при вашем содействии придумана особая версия, дабы по возможности скрыть от чужих весьма некрасивый инцидент с избиением румын-скоподданного Володьина. Имея, однако, теперь вполне верные данные о том, что инцидент с Володьиным имел место, и именно так, как он описан в моей телеграмме № 186, и что присутствовал при этом Клименко, я крайне удивляюсь, что на запрос миссии вы позволили себе ответить не правдивым изложением фактов, а придуманной версией этого прискорбного случая».

22. Поклевской – Сазонову 7 (20) апреля 1916 г.: «Несколько дней тому назад сын Филиппеско, возвращаясь с женой через Германию в Румынию, был задержан германскими властями в Линдау и затем выслан обратно в Швейцарию. Сегодня, 7 апреля, как раз когда Филиппеско, взволнованный, рассказывал в жокей-клубе своим друзьям о некоторых возмутительных подробностях телесного обыска его сына и невестки и вообще ругал немцев, вошел германский посланник и, подойдя к Филиппеско, протянул ему руку. Филиппеско на это вскричал, что он не подаст руки фон Бушу, а приложит ему ногу ниже спины. Я был в это время в другой комнате и видел лишь потом огромное волнение среди членов клуба. Пока неизвестно, чем закончился этот инцидент. Маргиломан созывает комитет клуба, но положение последнего весьма щекотливо, так как почетным президентом клуба числится король, а двумя его вице-президентами состоят Маргиломан и Филиппеско.

Буду следить за этим делом и дальше и постараюсь достать из того же неожиданного источника продолжение».

16-е, суббота

Алексеев телеграфировал Эверту: «Ход событий 15 апреля в 5-м корпусе и конечные результаты боя, изложенные в телеграмме Соковнина, заставляют серьезно задуматься над причинами и следствиями. Трудно согласиться с доводами командира 5-го корпуса. Мне лично кажется отсутствие инженерной вдумчивой подготовки, растерянность и отсутствие управления в бою, беспорядочность ведения боя, как результат частных усилий. Откровенно высказано, что телеграмма не обещает ничего доброго от контратаки, судя по подготовительным распоряжениям и группировке войск; система управления даст случай бесцельно растрепать другой по очереди корпус, тогда как безусловно необходимо наказать серьезно противника и занять свои позиции, так быстро утраченные. Позволяю изложить вам это только потому, что этим именно объясняется моя мысль на совещании 1 апреля о необходимости держать резервы, сообразуясь с возможностью выступлений слабого, но деятельного противника, причем после трех часов боя командиры корпусов уже будут доносить, что положение очень серьезно».

Эверт ответил, что согласен со всем этим, но думает, что наказание противника – особая операция, а не конец этой контратаки. Смирнову же он сообщил, что знал с вечера 15 апреля, что толку не выйдет, но не хотел вмешиваться в его распоряжения… Даст ему на помощь 1-й Сибирский корпус и просит совершенно не прибегать к группам, оставив за собой все управление и командование.

Балуев донес Смирнову: «5-й корпус потрепан; конечно, перейти в атаку готов хоть сейчас, но будет жаль, если будут уничтожены и последние его кадры, – ведь все лучшее погибло. Поэтому следовало бы, если возможно, оттянуть его в резерв и дать хотя месяц пополниться, влить укомлектование и подучиться. Немцам победа досталась нелегко, они должны были там понести большие потери, но уж очень их много было и лезли густыми колоннами, а их артиллерия буквально целый день засыпала все расположение корпуса и, надо полагать, что выпустила не менее 100 000 снарядов – все их снарядами изрыто. Господский двор Стаховце теперь представляет одни сплошные воронки и ямы». Смирнов передал эту телеграмму и добавил, что не имеет другого свободного корпуса на место 5-го, а 35-му одному не совладать.

► А какова у нас подготовка фронта, видно также из телеграммы Алексеева начальникам штабов фронтов: генерал Залесский запросил у армий сведения о неприятельских позициях, нанесенных на карты с фотографий авиаторов, и до сих пор получил ответы только от