250 дней в царской Ставке. Дневники штабс-капитана и военного цензора, приближенного к высшим государственным и военным чинам - Михаил Константинович Лемке

► Крупин говорил с ним издалека о слежке за мной контрразведывательного отделения. Алексеев был вообще возмущен работой жандармов; говорил, что они пересадили в нее политический сыск, совершенно неспособны отказаться от него и даже провоцируют, считая это лучшим способом уловления… Я могу быть спокоен – меня не выдадут. Записку о своей литературной деятельности я подал Пустовойтенко вчера, совершенно, конечно, не скрыв ни своих сочинений, ни своего постоянного участия в левой периодической печати с самого начала этой деятельности.

► К невинности Лодыженского в порученных ему гражданских делах. Он спрашивает М.С. Попова: «Пожалуйста, скажите, не известно ли вам, где находится положение об отчуждении земель? Пожалуйста, скажите, как поступить, чтобы отменить секвестр, ошибочно наложенный казенной палатой на недвижимое имущество?» – и т. д. Характерно также, что, присутствуя в качестве представителя гражданской власти в комиссии по выработке положения о лесорубочных работах на фронтах, Лодыженский сидел при сплошном хаосе, подписал ерундовское положение, дал его утвердить Алексееву и только теперь из обращений фронтов узнал, что у них еще раньше были свои различные распоряжения, которые ныне нельзя согласовать с утвержденным положением. Работу эту вторично приходится делать Попову.

Вина Алексеева не в том, что он не понимает основ гражданского управления и вообще невоенной жизни страны, а в том, что он не вполне понимает всю глубину своего незнания и все берется решать и по всему давать свои заключения. Казалось бы, штаб дня не может прожить без комиссии или бюро юрисконсультов, а между тем живет вот уже полгода. При Николае Николаевиче здесь в дипломатической канцелярии состоял профессор Грабарь, а после его ухода никого; теперь все важное идет Попову, но его положение совсем другое. И насколько военные не знают и не понимают закона вообще, видно из того, что Н.А. Данилов признал вовсе не нужным при себе юрисконсульта, тогда как именно при начальнике снабжений он необходим буквально каждую минуту. Дорогой ценой, миллионами будет расплачиваться страна за ежеминутные промахи, ошибки и незнание своих гражданских правителей во время войны.

► Помощник Морсенго рассказал кое-что о положении Италии. Она сразу же захватила все австрийские и германские суда, выслала всех австрийцев и германцев и их дипломатов, запретила вывоз через Швейцарию в Германию, вообще повела себя совершенно определенно, объявила войну Австрии, но не объявляет ее Германии, как не объявляет и ей Германия. Италия боится, что немцы хлынут на нее через Швейцарию, так как та ее граница совершенно не защищена, а теперь ее уже нельзя защищать, иначе это будет для Германии явным поводом немедленно объявить войну. Между тем именно там находятся наиболее важные заводы и фабрики. Народ Италии в лице социалистов безусловно против войны, буржуазия – отчасти. Переменить правительство некому, так как все сочувствующее войне находится в армии.

► Сегодня Иванов прибыл в Петроград после того, как, по повелению царя, побыл для чего-то на Северном фронте.

► «Новое время», «Биржевые ведомости» и «Русское слово» нет-нет да и поведают публике о том, как живет и ничего не делает выздоровевший… Рузский. И замечательно, что эти сообщения появляются всегда в моменты, когда освобождается какой-нибудь большой военный пост, но, по неведению газет, неизменно – день или два спустя после его замещения. Вчера «Русское слово» поместило большую корреспонденцию о приеме его корреспондента приехавшим в Петроград Рузским. Вся заметка кричит о «скромности» генерала.

«Чувствую себя теперь хорошо, совершенно оправился от болезни, от воспаления легких не осталось и следа. Сколько времени я проведу в Петрограде, не знаю. Слухи, которые циркулировали, будто я вызван в Петроград, неверны. Из Петрограда пока никуда не собираюсь – ни в Киев, ни в действующую армию, как об этом сообщалось. В работах Государственного совета участия принимать не буду, так как я назначен неприсутствующим членом верхней палаты. Насколько я представляю себе положение на фронтах, сейчас особенно крупных событий не предвидится. Наше положение в данный момент безусловно благоприятное. Это я говорю по моему личному впечатлению, так как ни с кем еще из официальных лиц не говорил и вообще сведений ни от кого не получал.

Вы спрашиваете: насколько верны слухи о моем новом назначении. Поверьте, что сейчас я об этом ничего не знаю. Я чувствую в себе достаточно сил и бодрости вновь вернуться в действующую армию, но пока никаких распоряжений не получил…»

20-е, среда

Эверт продолжает свою телеграфную переписку. Только после настояния Алексеева на точном определении, что же надо делать, он послал начальника штаба II армии на позицию корпуса генерала Рещикова, и тот сообщил свои замечания Квецинскому, а Эверт пришел к окончательному выводу, что ему надо делать.

► Английский король пожелал принять Жилинского, поэтому Алексеев просил царя разрешить ему выехать из Парижа в Лондон 25 апреля дня на три.

► На рапорте генерала Клембовского от 15 апреля о том, что подчиненные адмирала Веселкина: капитан 2-го ранга Яковлев, бывший морской агент в Болгарии, и капитан 2-го ранга Нищенков пользуются двойными агентами: Периклом Зисисом и Иосифом Ламбриносом (что давно должно быть прекращено) – Алексеев написал: «Адмирал Веселкин пользуется агентами самого скверного, подозрительного типа, врущими ему беззастенчиво и пользующимися, надо думать, удобствами сбора сведений у нас. Это нужно прекратить».

21-е, четверг

Странный тон в телеграммах великого князя Николая Николаевича к царю. Вот, например, сегодня: «Дерзаю всеподданнейше просить ваше императорское величество об оказании высокой монаршей милости: произвести подполковника 18-го драгунского Северского полка князя Абашидзе Александра в чин полковника за военное отличие. Дерзаю лично всеподданнейше ходатайствовать перед вашим величеством за этого во всех отношениях достойного штаб-офицера потому, что это есть единственный выход из создавшегося положения, вследствие двукратного похода Кавказской кавалерийской дивизии на Западный фронт и ненормального движения по этой причине наградных представлений. Генерал-адъютант Николай».

Ответ царя: «Ввиду твоего ходатайства согласен и т. д…»

► Куропаткин на днях уже сообщал о недовозе продовольствия на 75 %, а сегодня дает знать, что в XII армии лошади уже 7 дней получали всего по 5 фунтов сена, а с 20-го пришлось давать по 2 фунта; «они слабеют и болеют».

► За неделю 13–19 апреля на Северный фронт не довезено сена 671, а на Западный фронт – 504 вагона. Ронжин донес из Петрограда, что подвоз на Северный фронт усилен, а в частности будет добавлено в сутки 2 поезда с зерновым фуражом.

► Алексеев дал телеграмму главнокомандующим фронтами: «По доходящим до меня сведениям, убытки, причиненные местному населению рытьем окопов и возведением других