Совращенный поселянин. Жизнь отца моего - Никола Ретиф де ла Бретонн

оставят меня в покое. Я расплакалась и попросила проводить меня в комнату, которая мне предназначена. Господин Парангон, как я заметила, знаком показал, что не возражает, чтобы меня туда отвели. Я трепетала, находясь в этом проклятом доме. К счастью, мне дали лампу, полную масла, и я решила всю ночь не смыкать глаз, а дверь заложить мебелью. Такая предосторожность оказалась нелишней. Часов в одиннадцать мне послышался шорох — он доносился со стороны алькова. Я в ужасе попятилась, но затем, когда шорох прекратился, у меня хватило мужества подойти к алькову, чтобы проверить собственными глазами. Едва я откинула полог, как меня обхватили чьи-то сильные руки; лампа выпала у меня из рук. Я пронзительно закричала; но на подлеца это никак не подействовало, он понес меня на кровать и всячески пытался довести меня до изнеможения. В эту минуту кто-то резко постучался в дверь; подлец, державший меня на руках, мгновенно скрылся через потайную дверцу, оказавшуюся в алькове. Совсем обессилев, я с большим трудом села на кровати. Это меня спасло: я успела обдумать свое положение. Прежде всего я поспешила задвинуть щеколду, которая имелась на потайной дверце, затем я крикнула стучавшему, что решительно никого не впущу в комнату, пока не рассветет, раз покушавшийся на меня негодяй скрылся, а обе двери я заперла изнутри. Некоторое время было тихо, но мне почудилось, что за дверью кто-то перешептывается; в конце концов хозяйка громко спросила во сне ли я испугалась или действительно что-то произошло; она настоятельно посоветовала мне уснуть и удалилась. Остальная часть ночи прошла спокойно. На утро, спустившись вниз часов в восемь, я застала там много народу. Я спросила сколько с меня причитается, так как решила переехать в другое место. Хозяйка стала передо мной извиняться; она уверяла, будто все делалось только для того, чтобы испытать меня; теперь она убедилась, что я честная девушка; она хочет загладить досадные ночные впечатления и доказать мне, что и она порядочная женщина, а потому подыщет мне подходящее место, чего не решилась бы сделать накануне. — А чтобы рассеять всякое недоверие, вот вам адрес, — добавила она, — идите и представьтесь этой даме; сначала, если хотите, справьтесь, что говорят о ней в городе, и вот увидите, какого мнения о ней люди. — Я взяла адрес, а наведенные мною справки оказались весьма благоприятными; так мое пребывание на постоялом дворе, чуть не погубившее меня, обернулось совсем иначе. Я представилась госпоже Парангон, ей требовалась горничная; муж ее так вел себя, что мою предшественницу ей пришлось уволить. Я ей подошла; но позже она мне призналась, что наняла меня с большой опаской. Вот первая часть моей истории, перехожу ко второй.

Подавая к столу, я немало удивилась, узнав в лице хозяина дома того самого горожанина, с которым я ужинала накануне на постоялом дворе. Я еще не умела притворяться и с перепугу сочла нужным все рассказать моей молодой хозяйке. Добродетельная женщина ответила мне так: — Милая деточка, надо быть осторожной; не следует все высказывать; вы могли бы вести себя здесь разумно и вместе с тем оставить меня в неведении относительно слабостей моего мужа. Но раз зло уже совершено, мне остается только извлечь из него возможную пользу. Я полагаюсь на вас, Тьенетта; я сразу поняла, что вы честная девушка и воспитаны лучше, чем большинство служанок; поэтому я и возлагаю на вас большие надежды. Старайтесь бывать со мной побольше; для услуг мне было бы вполне достаточно одной девушки, но дело в том, что... Вы милая, мне будет приятно видеть вас возле себя и я постараюсь, чтобы это было взаимно. — Доброта ее меня очень тронула, я почувствовала, что готова открыть ей свое сердце. Я взяла ее руку, поцеловала ее и расплакалась. — Дочь моя, не знаю, что и думать... Неужто именно вы... Встаньте. Какой-то внутренний голос говорит мне, что вы достойны моей дружбы, но сначала познакомимся поближе, этого требует осторожность. — Тут ей пришлось уйти, потому что к ней кто-то пришел. Позже, когда я опять оказалась с ней наедине, эта несравненная женщина, еле познакомившаяся со мной, но уже слышавшая о моем приключении, не задала мне больше ни одного вопроса.

Прошло несколько дней и господин Парангон, казалось, не обращал на меня ни малейшего внимания. Это мнимое спокойствие длилось недолго. В один прекрасный день, когда хозяйка должна была обедать у своей тети, госпожи Канон, он явился ко мне в комнаты жены. Начал он с самых соблазнительных обещаний и выгодных предложений; затем он сказал, что если я своим упорством превращу его любовь в ненависть, то мне придется горько раскаяться. Я ответила, что исполняю свой долг и поэтому бояться мне нечего. С самого его прихода я не спускала глаз с двери, собираясь убежать, но он стоял так, что я не могла пройти. Наконец, когда он сделал шаг, намереваясь подойти ко мне поближе, мне удалось ускользнуть; до самого возвращения хозяйки я сидела в гостиной, через которую все время кто-нибудь проходит. Господин Парангон был взбешен, тем более что я отказалась исполнять кое-какие его распоряжения, ибо тогда я могла снова попасться в его руки[13]. Когда хозяйка возвратилась домой, он ей на меня пожаловался; та сделала вид, будто очень удивлена моим поведением, слегка меня пожурила и попросила мужа простить меня. Но, как только мы с ней остались наедине, она сказала: — Я все вижу, деточка; ты мне очень нужна. Ничего не говори мне про господина Парангона; лучше расскажи о себе. Кто твои родители? — В ответ я покраснела. — Боишься доверить мне свои секреты? — продолжала она. — Что вы, сударыня! — ответила я. — Сейчас вы все узнаете. — И в самом деле, я ей все рассказала, вот как вам сейчас. Она побранила меня за мой опрометчивый, отчаянный поступок, но говорила так осторожно, что я убедилась не столько в своем заблуждении, сколько в ее доброте. Я показала ей письмо господина Луазо, который с согласия своих родителей должен был приехать сюда несколько дней спустя, приняв все меры предосторожности, чтобы нас не заподозрили в сговоре. — Теперь ты должна мне обещать, если хочешь заслужить мое уважение, — сказала госпожа Парангон, — что никогда не будешь встречаться со своим возлюбленным с глазу на глаз. Обещаешь? — Я обещала не колеблясь, и нарушила слово только раз, да и то по весьма уважительной причине: это