Филипп Янковский. Только чужой текст. Творческая биография - Наталия Александровна Соколова

разве что, Людовика XIII, чья монаршая власть дарована Богом и потому прозрачна для людей, и Хорста, который пусть и влиятельный, но все же – винтик в нацистской иерархии), есть некая тайна. Крест может меняться – вплоть до пластической операции. Белозеров прячет от неба и земли дьявольской хитрости схемы, при помощи которых в особо крупных размерах отмывает бюджетные деньги. Руневский является членом тайного ордена, стоящего на страже государственной стабильности. Державин делает примерно то же, что и Руневский, но в менее глобальных масштабах. Скелеты с грохотом вываливаются из шкафа Осинского после возвращения «старого друга», а жизнь интригана Панина по умолчанию соткана из тайн.

Все эти персонажи – тираны-абьюзеры (да, даже Руневский – абьюзер латентный, потенциальный). Они склонны к резким, внезапным эмоциональным вспышкам, молниеносным переменам состояния (одна из мощнейших «фишек» артиста Янковского) и к физическому насилию. Большинство из них – за вычетом Белозерова и Панина в рамках сюжетов – даже проливают человеческую кровь.

Несмотря на то что они хороши в манипуляциях, комплекса бога у героев этого типа, в отличие от других, нет – кроме Вадима. В случае с Белозеровым он проявляется, главным образом, в заточении Наташи в психбольницу (на манер правителей, отсылавших неугодных жен в монастырь) – и, конечно, в истории с яйцеклеткой Саши, которую без ее ведома, но с согласия Вадима использовали для ЭКО, так как Марина оказалась бесплодна. В результате Саша, неожиданно для себя, стала вовсе не суррогатной, а биологической матерью сына Белозерова.

Остальные персонажи этой группы в богов не заигрываются (или вовремя дают задний ход, если их уж слишком занесло). Янковские «люди силы», за исключением узурпатора Осинского, для которого многолетняя стабильность власти – в первую очередь гарантия его собственной жизни, всего лишь послушно делают то, что система сама обязала их делать для ее сохранности. Они могут совершать импульсивные поступки (Руневский, спасающий Алину) или превышать свои полномочия (Державин, предлагающий Усольцевой безнаказанно убить ее насильников). Они могут по-садистски проявлять излишнюю жестокость к врагам. И все же они знают, что за их спинами всегда стоит нечто большее, чем они сами – Система. И что они, прежде всего, – ее верные слуги.

Глава 2. Люди хаоса

Человек хаоса. – Феликс Юсупов. – Тимур Громов. – Гордей. – Ворон. – Павел Турсунов. – Трубадур-младший. – Феликс Воронов.

Эта группа персонажей Филиппа Янковского антагонистична героям предыдущей главы, следящим за стабильностью основополагающей системы. Сыгранные артистом люди хаоса имеют силу и наглость противопоставить себя официальной власти, что превращает их, ослепленных свободой и вседозволенностью, в бунтарей, порой даже – в условно анархических персонажей. Люди хаоса не столь однородны, как охранители, и делятся на несколько подгрупп.

Первая подгруппа – индивидуалисты, считающие себя вправе вершить судьбу страны и народа, носители высокой идеи об общенациональном благе – на их взгляд, вполне гуманистической. Это Человек хаоса из «Часов без стрелок» и князь Феликс Юсупов из «Распутина».

Вторая подгруппа куда как пострашней да позубастей – это бывшие охранители власти, вышедшие из подчинения. В отличие от Человека хаоса и Юсупова, это – бунтовщики безыдейные, индивидуалисты с личными мотивами борьбы с породившей их системой. В их числе Тимур Громов из «Охотников за головами» и Гордей из «Тень. Взять Гордея». Чуть сложнее дело обстоит с примыкающими к ним Вороном из «Волшебного участка» и диверсантом Павлом Турсуновым из «Врага у ворот».

И третья подгруппа людей хаоса – это плуты. Эгоистичные, но безобидные персонажи, систему попросту не признающие. Они не стремятся никому злонамеренно вредить, и у них нет осознанной цели бороться с царящими порядками, – они всего лишь хотят наладить личную жизнь, и им дела нет до всего остального мира. Однако они отваживаются на хитроумные аферы, которые и ставят их походя в оппозицию к системе. Это комедийные герои с трикстерскими чертами – Трубадур-младший из «Бременских музыкантов & Co» и Феликс Воронов из «Номера один».

Все люди хаоса Филиппа Янковского совершают противоправные действия. И если двое последних решают вопросы бескровно (один организовывает похищение любимой Принцессы, а второй ворует шедевр мировой живописи ради бывшей жены), то остальные грешат «по беспределу» – на их счету убийства.

А началось все с сюрреалистической детективной драмы Владимира Наумова «Часы без стрелок», вышедшей на киноэкраны в 2001 году. Это вторая часть поздней трилогии мэтра, включающей в себя «Белый праздник» и «Джоконду на асфальте», – фильмы, объединенные не сюжетом, но персонажами, в них действующими. Многослойное, наполненное самоцитатами повествование, которое ведет в «Часах без стрелок» постановщик, создавший когда-то в тандеме с Александром Аловым «Бег», «Легенду о Тиле» и «Тегеран-43», трудно дешифруется, красноречиво свидетельствуя о распаде авторского стиля. В одном из закатных фильмов своего вгиковского мастера Филипп Янковский сыграл свою самую загадочную роль дорежиссерского периода – и, несмотря на ограниченное экранное время, одну из самых, в те ранние годы, значимых. Это его первый «свободный радикал», подаривший название целой группе персонажей.

Примечательно, что у героя Янковского нет имени, а в финальных титрах он и вовсе не указан. Это неспроста. В монтажных листах «Часов без стрелок», хранящихся в РГАЛИ, то есть во внутренней, недоступной взору рядового зрителя, документации, это действующее лицо названо, ни больше ни меньше, Человеком хаоса[56]. Разгадать образ можно, принимая во внимание это «имя», а еще – вслушавшись в речи Леонардо, или, сокращенно, Нардо (Тариэл Габидзашвили) – бомжа возрожденческой типажности посреди малиново-пиджачной Москвы конца 1990-х. Беседуя с Неле, героиней Натальи Белохвостиковой, о том, кто убил ее мужа, высокопоставленного чиновника (детективная интрига, служащая фильму сюжетным каркасом), этот якобы Да Винчи произносит: «Убил Никто. Сейчас убивает Никто, такое время». Много позже, вновь заговаривая на эту тему, уточняет: «Его убил Никто. Или, вернее, Ничто». Слова, ключевые для понимания персонажа Янковского.

В интервью к премьере Наумов, ко всему прочему один из авторов сценария «Часов», тоже подбрасывал подсказки для дешифровки героя: «…у Леонардо [уже реального Да Винчи. – Прим. авт.] есть такое размышление, что среди всех вещей и окружающих явлений наиважнейшее и наибольшее – это всепростирающееся Ничто или Никто, которое выше и больше нас; а может быть, это и есть сам Хаос. Посмотрите, до сих пор не раскрыто ни одно серьезное преступление – ни убийство Александра Меня, ни убийство Влада Листьева, ни гибель Галины Старовойтовой… И в фильме правда в том, что Время именно такое. А исполнители преступлений ведомы даже не конкретными персонажами, а Временем»[57].

Вот и в одной из последних сцен герой Янковского, «мальчишка в черной куртке», преследовавший Неле повсюду, якобы охраняя