Дневник. 1941-1943 - Александр Мелентьевич Волков

class="p">Севастьянов свел меня со студентами, отставшими от колонны Величко. Это оказались в большинстве мои бывшие студенты — Зубов, Кириллов, Андреев и др. Он приняли во мне большое участие и обещали приехать за мной из города на машине — институтской или вольной.

Потолкавшись по станции, я пошел в эвакопункт. У дверей начальника сущий ад — драки, ссоры. Я выстоял там часа полтора, потом вышел начальник и узнав, что я из Минцветмета, принял меня без очереди. Думая, что я начальник эшелона, он меня направил к представителю СНК Яковлеву, но от каких-то научных работников я узнал, что мне просто надо явиться в Горно-Металлургический Институт, где наши цветники, а там меня устроят.

Тут же я узнал, что вагоны МАИ перегонят в город. Я в спешке побежал, чтобы пересесть в эти вагоны и так добраться до гор[одской] станции. Каков же был мой испуг, когда я не нашел эшелона на месте! Один железнодорожник сказал мне, что некоторые вагоны ушли в город, а остальные угнали на север, в Семипалатинск.

Я заметался по путям, нет поезда! Побежал было на станцию, к дежурному, на перроне мне сказали: «Вон московский поезд!» Смотрю, откуда-то действительно катятся вагоны, по виду наши. Побежал туда, слышу Адик кричит: «Папа!» Большая радость, что все обстоит благополучно.

Я договорился со студентами 41 и 42 вагона и мы с Вивой перебросали к ним вещи. Это стоило больших трудов и оказалось напрасным, т.к. в 3 часа за мной приехали ребята-цветники, мои бывшие студенты. Они нашли машину (с воли, за 100 руб[лей]), перетаскали вещи (потом обнаружилось, что забыли один тюк с книгами, к счастью, наименее ценный) Они мне сказали, что меня в Ин[ститу]те уже ждут (я забыл записать, что из Арыси Некрасов и Уманский посылали в Ин[ститу]т телеграмму о нашем прибытии) и мне приготовлена комната. Это и привело меня в такой радостный азарт, что я не проверил, как следует, вещи.

На машине ехали долго по грязной дороге, под мелким дождем. Наконец, приехали в общежитие. Встретил Величко, нам показали нашу комнату — хорошую, светлую, большую. Впервые после долгих дорожных хлопот и передряг уснули в тепле и покое.

Алма-Ата.

15. Утром уборка, выхлопывали вещи, потом пошли в баню, но неудачно, она занята военными на весь день. Были в парикмахерской. Я обрился, Виву подстригли, Адика под машинку. Вечером ничего не делали, спать легли рано.

Питаемся в студенческой столовой; суп с вермишелью, на второе тоже вермишель.

дневник

16. Были в бане, помылись. После бани стояли на базаре за яблоками в 3 очередях часа полтора, промерзли, но яблок не купили, не досталось. Встретили на рынке Вивина товарища Колодочкина, он рассказал, что МАИ уже занимается, дал адрес. Они выехали из Москвы 17/X и 2/XI уже были в Алма-Ата, очень споро!

От стояния на рынке у меня разболелась голова и болела всю ночь, хотя и выпил ночью порошок.

Вечером к нам вселили двух сестер Синельниковых — Асю и Ниру. Ася — работник нашего Ин[ститута]та, препод[аватель] кафедры «Золото и платина», Нира — ее сестра, радиоинженер, к Минцветмету никакого отношения не имеет. Прощай уют, теперь наша комната будет, как проходной двор.

17. Вива ушел в МАИ к 8 часам. Я хлопочу о карточках и прописке, пока дело идет плохо. Студентов прописывают, а преподавателей нет (не разрешают местные власти).

Заходил в МАИ, узнавал, где студенты, приехавшие 14/XI — они в доме отдыха СНК, где-то очень далеко (впоследствии узнал, что они два дня жили на вокзале, в теплушках и в это время я мог бы выручить пропавший тюк).

Сейчас сижу в адресном столе. Узнал адреса Валерьяна Волкова, Александра и Петра Устименко. Ольга Курочкина (Молодова) не значится, Тараненко тоже. Степанида Терентьевна Волкова выбыла в Барнаул с Кастекской, 201.

Сходил домой и отправился с Гал[юськой] к Валерьяну, Красноармейская, 81. Оказалось, что это гостиница «Дом Советов» и мне сказали, что он там не проживает. Снова пошел в адресный стол — справку уточнили и даже № комнаты.

Вернулся в гостиницу — узнал, что Валя мобилизован 26 авг[уста], а жена выехала.

Гал[юська] тем временем узнала адрес Натальи Васил[ьевны] Молодовой — 7 линия, дом 119.

Было поздно, пошли домой. Идут слухи о слиянии институтов и о сокращении штатов.

18. Рано утром поехал на 7 линию, 119. Там оказался один обитатель — наш старый сосед по Устькаменогорску — Петр Симонович Курочкин. Я договорился с ним о найме свободной комнаты в его доме (по его словам он почти сдал ее какому-то профессору КАЗГУ). Ни света, ни дров, а цена 150 р[ублей] в месяц!

Оттуда прошел на Кастекскую, 201. Оказалось любопытнейшее совпадение: оттуда выбыла Степанида Лаврентьевна Волкова и именно в Барнаул! Бывает же так. Между прочим, меня предупреждали в адресном столе, что отчество не сходится.

Шел к трамваю по ужаснейшей, грязной дороге. По дороге речка Поганка, через нее любопытнейший мост — обледенелое узенькое корыто на столбах, итти очень страшно, я перебирался чуть не ползком.

Направлялся в справ[очное] бюро, узнать, где местное отдел[ение] ССП, и тут захватила воздушная тревога. Часа два проторчал в проходной будке Дома колхозника, страшно промерз. Узнал адрес ССП, отправился туда. В Правлении всё казахи, встретили меня очень холодно, но от них я узнал, что здесь Маршак, Ильин, Квитко и др[угие] писатели. Успели-таки примчаться сюда!

Маршак представляет Оргбюро по устройству писателей. Я узнал его телефон и адрес — гостиница «Дом Советов», комн[ата] 134. Позвонил — нет дома.

Сходил домой, пообедал и отправился к Маршаку, на этот раз он оказался дома. Обещал оказать содействие и включить меня в список лиц, о которых он будет хлопотать (у писателей создалось об'единение с кинематографистами, вместе хлопочут о прописке). Посидел недолго, он меня просил завтра позвонить.

Вернувшись в общежитие, узнал очень неприятную новость: меня не включили в штат. Конечно прекрасно устроились Величко, Гаврилов, проф[ессор] Ванюков и другие, а нас они продали и предали (Василий Иванович Шумилов, конечно, тоже включен, хотя математику читать будет неизвестно кому: наших первокурсников и второкурсников нет). Поведение этих главарей Ин[ститу]та удивительно подлое! Я очень расстроился. Теперь вся надежда на Маршака и на площадь, снятую у Курочкина.

Вечером Ася Синельникова сказала мне, что слышала обо мне разговор: меня предполагают устроить в Пединституте. Что-то мало мне это внушает надежд, хотя Ася и говорит, что директору Горно-Металл[ургического] Ин[ститу]та звонил директор Пед[агогического] Ин[ститу]та и просил прислать математика.

Спал неважно,