Дневник. 1941-1943 - Александр Мелентьевич Волков

Там я говорил с замдиректора по адм[инистративно]-хоз[яйственной] части Градовым. Он военный, батальонный комиссар, очень симпатичный человек. Он мне сказал, что прописать нас можно, надо только написать заявление по опред[еленной] форме и представить справку от домовладельца, тоже по форме.

Не теряя времени, поехали к Курочкину и, к счастью, встретили его на пути, близко от трамвая, он собирался в город

— Я уж беспокоился, придете вы или нет... — начал он свой обычный припев.

Пришлось ему с нами вернуться, оформить заявление и припечатать печатью одного из соседних домов. С этим документом мы поспешили в МАИ. Градова опять удалось застать.

— Зачем вы написали, что один человек живет на жилплощади в 16 метров! — воскликнул он. — У него же ее отберут. Пишите, что живет человек пять, вас пропишут.

Я при нем же поправил 1 на 4.

— Вот так будет хорошо! Чернила-то у вас такого же цвета?

Заодно я написал заявление от имени Вивы и оба подал. Обещали ответ через пару дней. Настроение улучшилось.

Вечером бездельничал.

27. Утром ходил к Коктову просить должность завхоза (я узнал, что такая должность предлагалась Шубину). Он мне, конечно, отказал.

— Почему это вы никуда не хотите ехать? Зачем вам надо обязательно оставаться здесь?! Работать везде можно.

Мои резоны насчет Вивы он отверг.

— Вас против меня настроили, — сказал я.

— Что ж, пожалуйста, думайте и так, если хотите.

Я ушел без дальних разговоров.

К 10 часам приехал в МАИ. Получил за Виву продкарточки, они давно там лежали, а он не соизволил получить.

К 11 приехал Градов. Разнесся слух, что разрешили прописку всем подавшим заявления, кроме шести человек, список которых вывесили на двери. Я себя в числе этих шести не нашел. Все же я поймал Градова в зале и спросил его, прошел ли я; он ответил: «Да!»

Радость была большая, но ее уменьшали опасения, что в дальнейшем дело может лопнуть — мало ли какие еще могут быть препятствия? Пока решил Галюське ничего не говорить. Градов сказал, чтобы к нему приходили в 2 часа с паспортами. Я вернулся домой, взял Гал[юськин] паспорт «на всякий случай» и отправился в МАИ, Градова пришлось прождать до 6 часов, лишь тогда он начал принимать (я был в очереди вторым). Он меня слегка «поисповедывал», спросил, почему я приехал сюда, где работаю, потребовал эвакуац[ионное] свидетельство, поинтересовался, нет ли связей с заграницей. В общем, мои ответы его удовлетворили и он поставил против наших фамилий крыжики.

Придя домой, я рассказал Г[алюське] под секретом, что дело устроено почти на 100%. Она поджидала меня с большим волнением и страшно обрадовалась.

Градов велел утром приходить за получением свидетельств на прописку. Кажется наша алма-атинская одиссея близится к концу и так неожиданно!

Вечером мне передали, что институт направляет меня в НКПрос, куда я должен явиться к 9 часам утра завтра.

28. В 9 утра пошли с Гал[юськой] в НКП. С завед[ующим] сектором кадров Абдулаевым я держался очень уверенно, сообщил ему, что я член ССП, что о моем оставлении в Алма-Ата поднят вопрос в ЦК, что я работник крупного масштаба и могу работать только здесь, в Алма-Ата.

Это на него подействовало.

— Когда у вас будет прописка, приходите ко мне, мы вас устроим здесь.

Он звонил несколько раз в гор[одской] отд[ел] нар[одного] образ[ования], но телефон был занят.

В МАИ мы узнали, что общий список лиц, которым разрешена прописка, надо разбить по отделениям милиции и снова заверить списки в Горсовете. Я отправил Галюську домой, а сам включился в эту работу, как активист. К вечеру работа была сделана, Градов пошел в Горсовет, и мы — активисты — за ним.

И вот, наконец-то, в руках заверенный пред[седателем] горсовета Абдакалыковым список, в котором мы значимся все четверо! Вот уж теперь дело крепко и мы живем!

Два раза я ходил вечером в 3 отд[еление] милиции с одним из списков и неудачно. Список зав[едующий] паспор[тным] столом не принял.

— Соберите все паспорта и прописывайтесь все сразу!

Административный произвол...

29. Встал в 530 утра и поехал к Курочкину. Приехал — еще темно, его застал дома, но он как-раз собирался уходить. У него встретил Наталью Вас[ильевну] Молодову, с ней поговорили с полчаса.

В 8 пошел в милицию — пусто. Снова пошел в 9, занял очередь, т.к. уже был народ. Без каких-либо трений и придирок я прописался в 11 часов!

Итак, в кармане прописанные паспорта, ура-ура!

Занес к Курочкину домовую книгу и поехал домой, порадовал Галюську.

После обеда ходил во Дворец Культуры к Большинцову. Узнал, что они принимают кино-новеллы, но у них уже много материала.

— Люди пишут и есть очень интересные вещи!

Еще бы им не писать, они ведь живут не в таких условиях, как я!

Вечером узнал адрес Веры Волковой, пошли к ней с Гал[юськой], познакомились. Живет она в крохотной комнатке с дочерью и матерью мужа. Сидели у нее до 10 часов вечера.

30. Днем были у Курочкина, повесили на окнах занавески, я свез несколько книг и положил в пустую комнату (Курочкин запер ее на замок).

Оттуда заехали к Галине Волковой — жене Валерьяна и случайно застали там и его самого, он получил отпуск на сутки. Посидели, поговорили, даже выпили по стаканчику, это в первый раз в Алма-Ата.

В этот день по два раза заходил к А[лександру] Д[емьяновичу] Устименко и к Гершфельду, но не застал ни того ни другого.

От Волковых вернулись домой в 10 час[ов] вечера.

Декабрь.

1. Был в институте, узнал «утешительную» новость: директор собирается передавать в милицию дело о нашем выселении из общежития. Я отказался в НКП ехать в область, а потому не могу больше жить в Ин[ститу]те без прописки. Хорошо, что мы успели прописаться, теперь хоть есть куда приклонить голову.

Карточки продов[ольственные] обещают дать.

Пошел в НКП, там сидел часа два и попал на прием к замнаркома Тлеубердину. Он взял меня на персональный учет и направил в Гороно.

— Со временем работу получите, — сказал он мне.

Оттуда я зашел в Публ[ичную] Б[иблиоте]ку им[ени] Пушкина и договорился о приеме франц[узских] книг. Для образца принес с собой две книги Жюль Верна; они их сразу взяли, а на остальные просили представить список.

Был в ССП, зарегистрировался.

Маршак сообщил мне по телефону, что он слышал от редактора «Каз[ахстанской] правды»: дело с