Сгорать от любви (и от стыда) - Яна Шарм

в нее одним мощным, уверенным движением, заполнив ее собой полностью. Он не был сейчас пожарным, тушащим пламя. Он был самим огнем, и она горела вместе с ним в едином, всепоглощающем пожаре страсти.

Их ритм был диким, первобытным, полным обретения друг друга уже на новом уровне — уровне мужа и жены. Он шептал ей на ухо хриплые, полные любви и похоти слова: «Ты вся моя… навсегда… моя жена…», а она отвечала ему объятиями, в которых была вся ее жизнь, и шепотом: «Люблю… никому не отдам… мой…»

Измученные, счастливые, покрытые легкой испариной, они лежали в объятиях друг друга, слушая, как их сердца постепенно успокаиваются, сливаясь в один ритм. За окном шумела ночь, а в камине уже весело потрескивал огонь, отбрасывая на стены танцующие тени.

— Я люблю тебя, женушка, — выдохнул Сергей, целуя ее в макушку, его рука лежала на ее талии, владея ею с безраздельной нежностью.

— Я люблю тебя, муженек, — улыбнулась она в ответ, чувствуя, как по ее щеке скатывается счастливая слеза. Она прижалась лбом к его груди, слушая ровный стук его сердца. — Знаешь, о чем я думаю?

— О чем? — его голос был ленивым и довольным.

— О том, что это наш мир. Наш дом. — Она провела рукой по его груди. — Здесь твои книги на полке, мои эскизы на столе, наш общий чайник, который ты вечно забываешь выключить… И этот огонь в камине. Он как наш семейный огонь. Не тот, что губит, а тот, что согревает. Мы его зажгли сегодня, и теперь наша задача — никогда не дать ему потухнуть.

Сергей повернулся на бок, чтобы лучше видеть ее лицо, озаренное пламенем. Он провел пальцем по ее щеке.

— Он не погаснет, Искра. Пока мы дышим, пока я возвращаюсь к тебе, а ты зажигаешь для меня свет. Это мое главное обещание. Я буду подбрасывать в этот огонь дров каждый день. Всю жизнь.

Она потянулась к нему для поцелуя, медленного и глубокого, в котором был вкус будущего.

— И я тоже. Всегда.

И в этой тишине, в их первом совместном доме, где каждая вещь была частью их общей истории, горел самый главный огонь — огонь их семьи, который теперь ничто не могло потушить. А на ковре у камина, свернувшись клубочком, сладко посапывал рыжий кот Марс, хранитель их нового очага.

Эпилог

Самый главный огонь

Депо пожарной части №… пахло, как всегда, бензином, свежевымытым полом и мужчинами, пахнущими ветром и дымом. Но сегодня к этому знакомому коктейлю добавился новый, совершенно невероятный аромат — сладкий, молочный, пахнущий детскими щечками и нежностью.

Дверь распахнулась, и в проеме появилась Вика. На руке у нее, уверенно устроившись на бедре, сидела маленькая девочка лет двух с хвостиками-пружинками и огромными, папиными карими глазами, которые с любопытством обшаривали огромное помещение с блестящими машинами.

Тишина, царившая секунду назад, взорвалась оглушительным ревом.

— МАШКА ПРИЕХАЛА!

Казалось, огромные, неуклюжие в своем обмундировании мужчины внезапно потеряли всю свою суровость. Они столпились вокруг Вики и девочки, как большие добрые медведи вокруг котенка.

— Дай я! Дай я подержу!

— Осторожно, Петрович, ты ей бородой все лицо поцарапаешь!

— Смотри-ка, на Серегу вылитая! Такие же глаза-угольки и брови домиком! Настоящий орленок!

Машка, дочка Сергея и Вики, не пугалась. Она уже привыкла к этому шумному, гостеприимному миру. Она доверчиво потянулась к блестящей застежке на форме дяди Игоря, а потом, смеясь, схватила его за оттопыренное ухо.

— Ой, взяла в плен! — завопил Игорь, комично закатывая глаза. — Помогите, братцы, сил нет устоять!

В этот момент из-за красного бока машины вышел Сергей. Увидев жену и дочь, его лицо, уставшее после ночного дежурства, озарилось такой улыбкой, перед которой меркли все огни мира. Он подошел, и толпа пожарных почтительно расступилась, давая дорогу отцу.

— Ну что, бандиты, не напугали моих девочек? — хрипло пошутил он, но его взгляд, полный обожания, был прикован к дочери.

Она, увидев его, просияла и протянула к нему маленькие ручки.

— Папа-па-па!

Сергей взял ее на руки, подбросил высоко-высоко, заставив ее заливисто рассмеяться, и прижал к себе, уткнувшись носом в ее нежную шею, вдыхая родной запах.

— Вот кто приехал к папе! Моя главная начальница!

Он посмотрел на Вику поверх головы дочери, и в этом взгляде была вся их история — нелепая встреча на дереве, тайные свидания, буря расставаний и скандалов, и вот это тихое, абсолютное счастье.

— Что, не выдержала без меня? — спросил он Вику, подмигивая. — Всего-то двенадцать часов разлуки.

— Катастрофа, — с улыбкой парировала она. — Полный развал. Каша сама себя не варит, игрушки не убираются, а без твоего храпа ночью — непривычно тихо. Мы соскучились по нашему пожарному. И Машка хотела срочно показать папе новый шедевр.

— О, серьезно? Надо немедленно изучить! — Сергей усадил дочь на капот пожарной машины, как на трон. — Ну-ка, показывай, художник наш. Что это у нас? — Он взял из ее рук листок, испещренный оранжевыми и желтыми каракулями.

— Это па-па-па! — объяснила Машка, тыча пальчиком в самый большой оранжевый круг. — И о-гонь!

— Точно, это же я в боевке! — с комичной важностью заключил Сергей. — Шедевр. Повесим в кабине начальника караула, пусть завидует.

В это время Игорь, не теряя времени, достал телефон.

— Так, семейство Орловых в сборе! Давайте, все в кадр! Улыбочки! Машка, смотри на птичку!

Он снял короткое видео: могучий Сергей в задымленной форме, с сияющей дочкой на руках, и Вика, прижавшаяся к его свободному плечу, с лицом, на котором застыли мир, нежность и безграничная любовь. На заднем плане — улыбающиеся, подмигивающие, сгорбленные над парой лица его братьев-пожарных.

— Выложу в наш чат, пусть все завидуют! — провозгласил Игорь.

— Только подпиши: «Наш боевой расчет пополняется. Готовим смену. Орленок уже в строю!» — крикнул кто-то сзади.

Все засмеялись. Машка, подхватив общее веселье, захлопала в ладоши.

Сергей обнял Вику за талию и притянул к себе, создав их маленький, нерушимый мирок посреди шумного депо, среди металла и мужества.

— Спасибо, — тихо сказал он ей, и его голос дрогнул от переполнявших его чувств. — За все. За нее. За нашу жизнь. За то, что терпишь мое ворчание по утрам и мои закопченные боевки в прихожей.

— Это тебе спасибо,