«Великая Германия». Формирование немецкой национальной идеи накануне Первой мировой войны - Константин Николаевич Цимбаев

важнейшим экономическим и внешнеполитическим партнером Германии. В своих ранних публикациях в газетах Наумана и журнале Дельбрюка он стремился дать читателям фактическую информацию о русских делах, ибо видел, насколько велика в Германии степень незнания и непонимания всего, что касалось России. При этом в контексте русских тем он призывал к сотрудничеству обеих держав в центральных вопросах внешней политики – на Ближнем и Дальнем Востоке. В 1897 г. он писал: «По моему мнению, положение дел требует сотрудничества с Россией за любую разумную цену, и со стороны России мне видится достаточно признаков того, что там не преследуют никаких намерений, которые обязательно надо увязывать с желанием нанести ущерб Германии»[242]. Подобные высказывания были противоположны настроениям значительной части немецкого прибалтийского населения и не содействовали росту популярности Рорбаха в родных краях.

На рубеже XIX–XX вв. взгляды Рорбаха начинают постепенно меняться. Связано это было и с давлением остзейских землячеств, озабоченных усилением политики русификации прибалтийских губерний, и с тем, что сам Рорбах испытал на себе негативные последствия русификаторской политики, но – главное! – с его переоценкой положения России. Прежде Рорбах был высокого мнения о ее экономическом и финансовом состоянии, что в значительной мере было вызвано близкими контактами с министром финансов С.Ю. Витте, который покровительствовал молодому и пытливому ученому. Личность Витте как бы подавляла Рорбаха, и он тщетно пытался составить объективное суждение о России на основании одних путевых впечатлений. В дальнейшем же, по мере того как он углублялся в исследование финансовых донесений министерства, бюджетов и статистических сводок, для него становилось очевидным, что блестящий фасад обновляемой Витте империи основывается на весьма слабом фундаменте. Работа «Финансовая система Витте», напечатанная в журнале Дельбрюка, а затем вышедшая отдельной брошюрой, послужила началом серии трудов Рорбаха, направленных против этой системы, самого Витте и в конечном счете против России, ее внутренней и внешней политики.

«Россия стоит на пороге катастрофы» – принципиальный вывод Рорбаха, который свидетельствовал о его – временами! – незаурядной проницательности. «Платить любую разумную цену» за сближение со страной, обреченной на потрясения, он отказывался[243]. По его мысли, попытка Витте в короткий срок провести индустриализацию страны, ускоренное строительство железных дорог и связанный с этим растущий дефицит бюджета, нерешенность аграрного вопроса должны неминуемо привести к экономическому и социальному краху. И это будет опасно не только для России, но и для всего мира. Ибо испытывающий внутренние трудности режим может попытаться избежать катастрофы, встав на путь внешнеполитических авантюр. Здесь, по Рорбаху, корень «русской опасности» и источник угрозы европейской войны.

1902 год, когда была издана «Финансовая система Витте», стал поворотным в воззрениях Рорбаха. Отныне он больше не упоминал о сотрудничестве с Россией. Дружить со слабой, неустойчивой и агрессивной страной неразумно. Но как ученый и публицист он продолжал заниматься темой колониальной экспансии России[244]. Совокупность его взглядов на Россию и «русскую опасность» была изложена им в книге «Германия среди мировых народов».

Во всех изданиях, и до– и послевоенных, Россия и русские вызывали у него сложные чувства. С одной стороны, этот великий народ заслуживает восхищения и подражания. В чем-то он близок англичанам, и успехам этих двух народов в борьбе с врагами и в создании мировых империй Рорбах уделил немало восторженных строк. Как упрек, адресованный немцам, звучит следующее, не раз повторявшееся высказывание: «Кроме англичан, история вообще знает только две нации, которым досталось сравнимое национальное чувство собственного достоинства, схожее провиденциальное осознание своей силы: римляне и, по крайней мере на протяжении определенной эпохи, ведущие классы русской нации». Русский народ верит в свою высокую миссию в мире, а именно в то, что «Восток, мир азиатского ислама, да, наконец, Китай и вся Азия до Тихого и Индийского океанов – наследство, которым Бог определил владеть и повелевать русскому царю и его народу». При этом, впадая в некоторое противоречие, придающее, однако, его словам дополнительную убедительность, Рорбах утверждал, что это чувство разделяет все общество – от простого обывателя до великого князя и царя, – а не только высшие сословия. Русские, как и англичане, «привыкли на основе длинной цепи своих грандиозных политических и (действительных или мнимых) цивилизаторских успехов в большей или меньшей степени идентифицировать дело развития человечества с их собственным национальным положением». Они полагают, что достаточно осуществлять свои естественные планы и работать во благо своего народа, чтобы лучшим образом служить человечеству и мировой культуре в целом[245]. Этой замечательной черты у немцев нет, и в этом отношении русские как подлинно великая нация должны служить примером.

В то же время Россия, по мнению Рорбаха, была и остается дикой крестьянской страной, а русские, связавшие свою судьбу с отсталым византийским христианством, обрекли себя тем самым на тысячелетия полуварварства и фатальной привязанности к Азии. Здесь Рорбах откровенно пересказывал (без ссылки на автора) давние мысли П.Я. Чаадаева. Правда, и последний также не был оригинален и заимствовал идеи у французских философов эпохи Реставрации, а получивший классическое образование Рорбах не мог не быть знаком с трудами Шатобриана и Жозефа де Местра, содержащими положения о глубоком благотворном воздействии католицизма на развитие искусств, культуры, духовных сил общества и человека и осуждение Византии. Вместе с тем не только идейная, но и текстуальная близость соответствующих страниц Рорбаха именно к «Философическим письмам» не подлежит сомнению[246].

Под несомненным воздействием российской историософской традиции в духе «государственной школы» С.М. Соловьева и К.Д. Кавелина сформулирована и другая основополагающая мысль Рорбаха – о «протяженности» России, ее огромных пространствах и стремлении заполнить собой все прилегающие территории. «Протяженность» России есть следствие завоеваний, ибо она создана ими и порождает все новые. С начала российской государственности «внешняя политика России имела очень ясную цель. Она заключается в одном слове – экспансия». По неоднократно и предельно четко выраженному мнению Рорбаха, территориальная и внешнеполитическая экспансия стала «исторической судьбой России»[247].

Произвольно подбирая исторические факты, Рорбах доказывал, что начиная с IX в. большинство русских великих князей, царей и императоров проводили экспансионистскую политику. Не изменилась она и в XX в., что подтверждается знаменитым тезисом Извольского: «Рука России – надо всей Азией!»[248]. Эту цель – гегемонию в Азии – преследовало и строительство Сибирской железной дороги; Россия хотела также «привести Китай в состояние военно-политической и экономической зависимости»[249]. Эти явления вызывали у Рорбаха резко негативную оценку, и он не давал себе труда непредвзято отнестись к политике Германии и других держав в Китае и в целом в Азии, которая имела сходные задачи.

Однако Китай и Дальний Восток – не