Мальчик на деревянном ящике. Самый младший из списка Шиндлера - Леон Лейсон

Всплеск интереса к этой теме со стороны глубоко тронул меня. Я начал принимать приглашения поделиться своей историей в церквях, синагогах, школах, политических, военных, общественных и благотворительных организациях, как на местном уровне, так и по всей территории США и Канады.

В 1995 году я познакомился с доктором Мэрилин Харран, профессором и директором-основателем Центра Роджерса по изучению Холокоста при Университете Чепмена в Ориндже, штат Калифорния. С ее помощью я начал выступать и в Университете Чепмена, и в других местах. Этот университет стал для меня вторым домом. Я всегда буду дорожить воспоминаниями о церемонии вручения дипломов в 2011 году, когда мне присвоили почетную степень доктора гуманитарных наук в присутствии моей жены, детей, внуков и многочисленных друзей. Это был один из самых знаменательных дней в жизни, которыми я горжусь. Маленький мальчик, которому некогда заявили, что он недостаточно хорош для школы, стал «доктором Лейсоном». Оставалось только представлять, как гордились бы мною родители.

Они никогда бы не поверили, что замечательный тележурналист из Лос-Анджелеса Фриц Коулман, взявший у меня интервью на церемонии зажжения свечей во время Хануки, решит поговорить со мной еще раз, а затем выпустит посвященный мне получасовой выпуск новостей. В декабре 2008 года по каналу KNBC показали документальный фильм обо мне под названием «Ребенок из списка Шиндлера». Я очень обрадовался, узнав, что Фриц и его коллега Кимбер Липони получили за свою работу местную премию «Эмми».

Сейчас я часто выступаю. Я не репетирую, никогда не пользуюсь записями, поэтому каждая встреча отличается от других. Я говорю то, что хочется сказать. В целом я следую истории, изложенной в этой книге. Рассказывать о пережитом, даже спустя столько лет и на таком расстоянии от того мальчика, которым я когда-то был, по-прежнему нелегко. Каждый раз я вновь ощущаю боль от страданий родителей, от холода и голода тех лет в Плашове, от потери двух братьев. Меня каждый день преследуют воспоминания о том моменте, когда забирали Цалига.

Когда я повзрослел и сам стал отцом, я еще сильнее восхитился собственными родителями и всем, что они сделали для нашей защиты. Как и сильнее стал восхищаться Оскаром Шиндлером. Со временем из книг и документальных фильмов, а особенно от моих товарищей по «списку Шиндлера» я узнал гораздо больше о том, что он сделал и как сильно рисковал ради нас. Его бухгалтер, Ицхак Штерн, считал, что Шиндлер решил спасать евреев после того, как стал свидетелем массовых убийств во время ликвидации Краковского гетто. К тому времени он уже сочувствовал судьбе рабочих, однако с этого момента активизировал усилия, чтобы спасти как можно больше евреев. На вырученные от сделок на черном рынке деньги он купил участок земли, прилегающий к фабрике «Эмалия», построил бараки и с помощью уговоров и значительных сумм денег убедил коменданта Гёта, что, если рабочие будут проживать рядом с фабрикой, повысится производительность труда. На самом деле его целью было спасти своих рабочих из Плашова и вырвать из рук садиста Гёта.

Шиндлер смело шел на риск, несмотря на возможные тяжелые последствия. Его махинации и необычное отношение к евреям постоянно вызывали подозрения. В годы, когда многие проявляли необычайную бесчеловечность, Шиндлер осознавал ценность каждой человеческой жизни, и жизни евреев тоже. Евреев, которых нацисты считали биологическим мусором и стремились любыми средствами искоренить. Он умел втереться в доверие к представителям власти и к потенциальным врагам, осыпая их щедрыми взятками и подарками, от чего большинство высокопоставленных нацистов, комендантов лагерей, офицеров СС и местных полицейских просто не могли отказаться. И он определенно умел устраивать вечеринки.

В 1943 году Оскара Шиндлера арестовали и на короткое время посадили за решетку за его деятельность на черном рынке. В том же году пригрозили закрыть фабрику, если он не изменит продукцию с эмалированной посуды на военную. Шиндлер был вынужден согласиться, но по иронии судьбы именно этот переход на производство военной продукции и спас наши жизни в конце войны, когда Шиндлер заявил, что его «квалифицированных» рабочих нужно перевезти в Брюнлиц. Если бы речь шла о «значимых» работниках по производству эмалированной посуды, аргумент не сработал бы, а так ответственные лица прислушались к его словам о нашей значимости для роста военной мощи Германии.

Когда другие немецкие владельцы фабрик бежали из Кракова, спасая жизни и состояния, Шиндлер усилил попытки спасти людей. Если бы не он, большинство из нас погибли бы в Аушвице или в других лагерях. Пусть мы в последние дни в Брюнлице едва не умирали от голода, нам удалось выжить благодаря тому, что Шиндлер потратил состояние на закупку продуктов.

Ради нашей защиты он делал все, что было в его силах. Благодаря ему я так и не погиб от последней пули войны.

Мне, как еврейскому ребенку, в те времена каждый день приходилось бороться за свою жизнь, и у меня не было выбора. У Шиндлера, как у занимающего определенное положение в обществе нациста, выбор был. Бесчисленное количество раз он мог бросить нас, забрать свое состояние и сбежать. Мог попытаться спасти свою жизнь ценой наших, но не сделал этого. Напротив, всякий раз, защищая нас, он подвергал свою жизнь опасности – просто так, потому что это правильно, без всяких других причин. Я не философ, однако считаю, что поступки Оскара Шиндлера и есть героизм. Он доказал, что один человек может противостоять злу и изменить ситуацию к лучшему.

И живое доказательство тому – я.

В связи с этим я часто вспоминаю телевизионное интервью с ученым и писателем Джозефом Кэмпбеллом, давшим определение «героя». Согласно Кэмпбеллу, герой – это обычный человек, который совершает «лучшие поступки в худшие времена». Оскар Шиндлер как раз олицетворял собой подобное определение.

Много лет после войны я продолжал искать в толпе своего брата Цалига. Стоило увидеть похожего на него молодого человека, как я на долю секунды ощущал прилив надежды. «Он вернулся, – думал я. – Он сбежал». Если кто-то и мог сбежать, то, конечно же, мой брат-супергерой. Но каждый раз надежда оборачивалась горьким разочарованием. Цалиг не сбежал. Он не появился как по волшебству ни в гетто, ни в других местах. Спустя годы я узнал: из того вагона, который увез Цалига и Мириам в Белжец, не выжил никто.

Мы с женой, я и Лиз, до сих пор живем в Фуллертоне, штат Калифорния, где поселились в 1971 году на шестую годовщину свадьбы. Наша дочь Констанс (Стейси) Мириам и ее муж Дэвид