Мальчик на деревянном ящике. Самый младший из списка Шиндлера - Леон Лейсон

сказал: «По правде говоря, я не провел всю свою жизнь в тени Холокоста». Да, в юном возрасте отцу пришлось пережить тяжкие испытания в Европе, но они не наложили на него свой неизгладимый отпечаток. Конечно, не то чтобы совсем не оказали значительного влияния – разумеется, оказали. Но эти переживания не определили его последующую жизнь. Эти детские переживания лишь стряхнули с него пыль юношеского эгоцентризма и открыли характер человека, которым ему всегда суждено было стать.

Стейси Лейсон Уилфонг

Речь Дэниела

Когда отец умер, у меня по отношению к нему проявилось какое-то чувство собственничества. Когда на его похоронах раввины произносили надгробную речь и хвалили его, я полушутя-полусерьезно подумал: «Погодите-ка, он же мой отец». Он был не просто свидетелем еврейской истории. Он был моим отцом. Он возил меня на рыбалку, на экскурсии, на тренировки по футболу, бейсболу и баскетболу. Он посещал все мои матчи по водному поло. Он был счастливым человеком, и у нас была счастливая жизнь. Мы много смеялись.

Вот некоторые факты о моем отце, которые помогут вам узнать его.

Он обладал прекрасным музыкальным слухом и слухом на языки. Легко осваивал языки и говорил на них с идеальным акцентом: как по-английски, так и на идише, польском, иврите и немецком. Русский знал настолько хорошо, что советские солдаты во время освобождения Кракова арестовали его как русского дезертира; венгерский – настолько хорошо, что венгерские знакомые в лагере для беженцев принимали его за венгра. Также он немного знал чешский, японский и испанский.

Терпимо относился к большинству моих музыкальных увлечений. Ему нравилось большинство групп, которые нравились мне, и мы обсуждали смысл текстов их песен. Мы всегда сходились во мнении, что нам нравятся песни в минорных тонах. Думаю, минорные тона напоминали ему о старой стране.

У него был черный пояс по дзюдо, он был неплохим теннисистом и отличным игроком в боулинг с коварным броском левой рукой.

Он говорил мне, что лучший глоток пива – это первый: «Если бы только по бутылкам разливали первые глотки». Позже я подумал: «Но они и вправду разливают первые глотки, разве не так?»

Также он сказал, что ни в чем не разбирался лет до пятидесяти. С моей же точки зрения, он, казалось, знал все вокруг и умел починить все что угодно. Он мог дать правильный совет в любой ситуации. Он научил меня практически всему, что я считаю достойным знания, особенно тому, как подходить к решению, казалось бы, непреодолимых задач. «Просто опусти голову и работай», – повторял он. Сейчас, когда его уже нет, я жалею, что не прислушивался чаще, ведь у него было много знаний самого разного рода, и они исходили из его уникального жизненного опыта.

Отец любил кофе. Черный. Очень много кофе.

Его любимым советом для меня было: «Не будь тупым». Хороший совет. Пока я рос, я делал много глупостей. И делаю до сих пор. Вот один пример.

Несколько месяцев назад я делал кое-какой ремонт по дому. Дверца шкафа моей дочери терлась о ковер, и я решил немного подрезать ее снизу электропилой, которую он только что мне подарил. В гараж я нес дверь, будучи полностью уверенным в своих силах. «Сделай отметку», – сказал отец. Я же подумал, что никакие отметки мне не нужны, ведь я и так знаю, какой край двери нижний. Конечно же, я отрезал не тот конец, и теперь в верхней части шкафа видна огромная щель. И срез далеко не прямой. Отец напоминал мне об этом до самого конца. Однако последним замечанием перед смертью было тихое: «Все в порядке. Знаешь, сколько раз я сам так напортачил?»

Думаю, для молодых людей нормально хотеть отличаться от родителей. Было время, когда и я испытывал подобные желания. Но я уже не молодой человек и, наблюдая за ним в хосписе, подумал, что мне хочется быть таким же, как он, насколько это возможно. Он был особенным – таким, какой не может исчезнуть просто так. Лучшее, на что я могу надеяться в данный момент, – это прожить жизнь так, чтобы он мог гордиться мной.

И я постараюсь это сделать.

Дэниел Лейсон

Благодарности

Ни разу, ни в 1994 году, когда он впервые выступал перед аудиторией, ни во время многочисленных выступлений в течение последующих восемнадцати лет (иногда по одному в неделю), Леон не пользовался письменными заметками. Он полагался на вопросы, задаваемые после выступлений, на неформальные беседы с теми, кто задерживался, чтобы обнять его или сфотографироваться, полагался на сделанные на различных площадках видеозаписи и на сотни писем от студентов, которые помогали ему переосмыслить и уточнить суть истории. Он хотел удостовериться, чтобы один и тот же вопрос не повторялся на других мероприятиях. С годами сформировалось определенное ядро содержания его выступлений, ставшее основой для книги. Но мало что из этого было запечатлено на бумаге.

Леон выступал по всей территории США и Канады. И каждый раз публика демонстрировала огромный интерес. Мы благодарны каждому из вас, кто присутствовал на его выступлениях. Ваша чуткость и доброта придавали Леону мужества и стойкости, чтобы продолжать излагать историю даже после ухудшения здоровья.

Особенно поддерживали Леона жители Фуллертона, где он прожил более сорока лет; ваша положительная реакция подтверждала ценность его истории. Член Ассамблеи штата Калифорния и бывший мэр Фуллертона Шэрон Квирк-Сильва отметила его вклад в развитие общины и местных школ и почтила его память на Дне памяти жертв Холокоста в Сакраменто 8 апреля 2013 года.

Когда Леон только начинал делиться болезненными воспоминаниями о прошлом, ему безмерно помогали многочисленные друзья. Многие из вас посещали разные презентации и приглашали его выступить в своих общественных организациях или на памятных мероприятиях. Ваше внимание поощряло Леона продолжать заниматься этой деятельностью, хотя каждый раз, рассказывая историю, он и переживал заново страдания тех лет, преисполненных опасностей и горя.

На протяжении почти пятнадцати лет приглашали Леона выступить в школах или университетах некоторые преподаватели из Южной Калифорнии. Эти выступления сыграли важную роль в создании этой книги. Особую благодарность мы выражаем Ирен Штраусс из школы Паркс-Джуниор Хай Скул, Бобу Дженсену, Дорин Вилласенор и Винсу Уайту из Колледжа Фуллертона; доктору Саю Шейнбергу из Университета штата Калифорния в Фуллертоне и доктору Джеймсу Брауну из Университета Чепмена. Ваше доверие очень помогло Леону укрепить силы.

После каждой презентации его чаще всего спрашивали, собирается ли он написать книгу о своих воспоминаниях.