Запах неотправленных писем. Пробуждение - Ляля Прах

давай определимся с меню. Я страшно голодна. Точеная фигура после родов не дается многим просто так, как, впрочем, и мне, поэтому я практикую шестнадцатичасовое голодание. А поскольку вчера я была на приеме, который затянулся почти до утра, сегодня я проспала завтрак, обед же намеренно пропустила. И теперь готова съесть самое вкусное, что только может предложить эта кухня, совершенно не считая калорий.

Анне с ее метаболизмом были неведомы все эти подсчеты калорий и прочее. Любая пища, съеденная в любое время суток в любом количестве сгорала в ней, словно топливо в топке – без остатка и последствий. Однако кое-что ей все же пришлось сейчас мысленно подсчитать, открыв меню. А именно хватит ли ей денег на кредитке, чтобы оплатить хотя бы стакан воды из этого прекрасного списка. Стыд вперемешку с подступающими яростью и отчаянием лишали ее полноценного кислорода. Неожиданные воспоминания о том, как Уолш попрекал ее счетом из захудалого ресторана, в котором она как-то решила отпраздновать свой день рождения; как он полчаса, пока готовили их заказ, все ворчал и ворчал на ценники в кафе, куда ее привел; как он никогда не оставлял чаевых, если они не были включены в счет, и отчаянно ругался с официантом из-за лишнего вписанного доллара за стакан обычной воды, который по мнению Уолша, «в приличных заведениях должны подавать бесплатно».

«А был ли ты хоть раз в своей жизни в приличном заведении, Уолш», – думала сейчас Анна. Как она была зла. Ведь она верила ему, хотя и чувствовала, что что-то здесь не так. Но по причине отсутствия другого опыта постепенно впитывала установки мужа. Например, внимательно читала ценники, прежде чем купить необходимый продукт. Впрочем, у нее не доходило все до маразма, как у Уолша, который стоимость делил на количество граммов и таким образом определял, что выгоднее ему выбрать к чаю, при этом и состав, и вкус его интересовали в последнюю очередь, если интересовали вообще.

Анна уже собиралась сказать, что совсем не голодна, однако чуткость и предупредительность Хелен потрясли ее в очередной раз:

– Выбирай все, что пожелаешь, моя дорогая. Заведение запишет наш банкет на нужный счет. Главное правило этикета никто не отменял – кто приглашает, тот и платит. Ни о чем не беспокойся. – Женщина игриво подмигнула Анне.

Анна смущенно, но с явным облегчением улыбнулась в ответ.

– Спасибо, – только и произнесла в ответ.

Как много ей еще предстоит узнать про этот другой мир. Мир, о котором она ничего прежде не знала, но который манил ее, словно яркое воспоминание детства, которое непременно хочется повторить. Как же близка она была в своих ощущениях к истине!

Анна совершенно не знала, что выбрать. Все эти необыкновенные названия из меню не говорили ей ровным счетом ничего. Только о фуа-гра она слышала что-то мельком, поэтому остановила свой выбор на этом блюде, однако прибывший к их столику официант извинился и сообщил, что буквально на этой неделе усилиями активистов, борющихся за права животных, всем заведениям их штата было законодательно запрещено иметь дело с этим блюдом. Так как фуа-гра есть не что иное, как паштет из печени насильно откармливаемого гуся, которому прямо в глотку без конца засыпают зерно, отчего у него скоропостижно случается цирроз, что и наделяет печенку нежной текстурой и делает столь восхитительной на вкус.

Анне стало дурно от таких подробностей, аппетит к любому виду мяса у нее пропал, поэтому она переключилась на рыбу, просто выбрав из меню самое дорогое из рыбных блюд, будучи уверенной, что цена определит качество. Но она, конечно, ошиблась. Стоимость в таких заведениях определялась вовсе не вкусом самого блюда, а эксклюзивностью его составляющих и эффектностью подачи. Поэтому когда Анне принесли выбранную ею целую рыбину на пару, поданную вместе с головой, не очень приятную на вкус, однако именно такую, какой и положено быть речной рыбе – с навязчивым привкусом тины и ила, – она сперва удивилась неоправданности цены, которая приближалась к месячному бюджету, выделяемому ей Уолшем на ее личные нужды и нужды ребенка, но тут же поняла, что вот эти три креветки, каждая из которых разместилась на листике сусального золота, и кофейная ложечка, не больше, осетровой икры, увенчивающая искусно вырезанную корзинку из перепелиного яйца, решают все.

Хелен с аппетитом поглощала сочный говяжий мраморный стейк и внушительное блюдо салата, состоящего целиком из различной зелени. Анна же поковыряла рыбу вилкой, однако заставить себя попробовать еще хоть кусочек так и не смогла. Съела креветки и икру, запила это все глотком «Кристалла». Официант обновил и бокал Хелен, однако та предпочитала шампанскому воду.

– Почему ты не пьешь шампанское, Хэл? Я совершенно не люблю алкоголь, однако этот напиток я бы назвала райским. – Анна уже начала заметно расслабляться после второго бокала.

– На один бокал алкоголя всегда выпивай два бокала воды, дорогая. Вот главное правило, если хочешь оставаться в рамках приличия, пока большинство вокруг теряют над собой контроль.

– Но разве потерять контроль – не значит обрести свободу, Хэл? Я всю жизнь все контролирую, но как только что-либо начинает идти не по плану, я лишаюсь покоя.

– Истина в том, Иден, что, контролируя все, ты на самом деле не контролируешь ничего. Твой контроль – лишь иллюзия. Ты хочешь гарантий. От людей, от жизни. Но гарантий тебе никто и никогда не сможет предоставить. Никто не может тебе пообещать, что не умрет завтра. Никто не предскажет, когда самолет врежется в твой небоскреб. Нет, Иден, единственный, кого ты можешь контролировать в достаточной степени, – это ты сама. Однако большинство людей живут в завтра или во вчера, но никак не в моменте, который происходит прямо сейчас. Так ответь, как они могут контролировать хоть что-то, если даже себя не ощущают, не знают о себе ровным счетом ничего и себя не понимают? Зато часто твердо уверены в том, что нужно другим, неистово навязывая свое мнение, несмотря на протесты облагодетельствованного. Взгляни на мужчин, которые запрещают своим женщинам то и это, послушай женщин, которые унижают своих мужчин. Посмотри на их детей, боящихся сделать любой не согласованный с родителями шаг, а потом на то, как старшие дети относятся к младшим – приказывая, обижая и не считаясь с ними, а по факту лишь копируя отношение взрослых к себе. Обрати внимание, как в конечном итоге подросшие дети относятся к своим постаревшим родителям. И ты все поймешь. Один вечно учит жизни другого. Но ведь никто ничего не знает о другом – вот единственный