Скотленд-Ярд. Самые громкие убийства, которые расследовала полиция Лондона - Саймон Рид

СЭР, поскольку преступные деяния нередко совершаются в железнодорожных вагонах, возможно, вы сочтете нужным уделить на страницах вашего весьма популярного издания некоторое место следующим советам, адресованным железнодорожным компаниям.

Применение звонков или иных способов коммуникации с поездной охраной очевидным образом сопряжено со множеством затруднений, и, даже когда оно вполне применимо, на такое средство не всегда можно вполне положиться.

Давайте же немедленно устроим так, чтобы все купе в вагоне отделялись друг от друга листами стекла. Если, к примеру, получится, что в вагоне едут лишь три пассажира, притом два — в одном купе, пусть третьему предписывается в таких случаях, если он не сопутствует этим двоим, непременно разместиться в соседнем купе, дабы имелась возможность увидеть через стекло, не происходит ли в соседнем купе чего-либо неподобающего, а в случае необходимости — опознать преступника и т. п. Достигаемая таким путем общественная безопасность намного перевесит всякие неудобства, какие могут быть вызваны проявляемым кем-либо неуместным любопытством.

Я убежден, что принятие такого плана вселит уверенность в сердце каждого пассажира.

Остаюсь с почтением и пр. —

Случайный Пассажир[307]

Как выяснится позже, убийство Бриггса всерьез и надолго повлияет на систему железнодорожной безопасности{44}.

* * *

Прорыв в расследовании наступил в понедельник, 18 июля, незадолго до десяти часов вечера.

Кэбмен Джонатан Мэтьюз, «человек весьма невеликого ума и явно не слишком усердный читатель», остановился напоить лошадь возле паддинтонского отеля «Грейт Вестерн». Слезая с козел, он заметил полицейский плакат с подробностями, касающимися убийства Бриггса, — с описанием найденной в купе шляпы, с рассказом о цепочке, обменянной в лавке Дэса, и с обещанием награды в 300 фунтов. Позже он утверждал, что до этого и не слыхивал об убийстве. Но фамилия Дэс пробудила в нем смутное воспоминание[308].

Сестра Мэтьюза до недавних пор была обручена с молодым немецким портным по имени Франц Мюллер — 25-летним уроженцем Кёльна, прибывшим в Англию полутора годами ранее. Романтические отношения вскоре увяли, однако Мюллер продолжал дружить с семейством Мэтьюзов. Более того, несколькими днями раньше, чем извозчик прочел полицейское объявление, Мюллер посетил дом Мэтьюзов, принеся дочери кэбмена небольшой подарок. Это воспоминание (а возможно, и приятная мысль о 300 фунтах) побудило Мэтьюза вскочить на облучок и поскакать домой. К десяти вечера он уже сидел перед инспектором Томасом Стиром в здании участка «Паддингтон-Грин», рассказывая свою историю[309].

— В прошлый понедельник, аккурат неделя прошла, этот самый Мюллер явился ко мне домой, — поведал кэбмен. — Меня не было, а жена вот моя была. Он ей, как всегда, отвесил всякие комплименты, а потом вынул из кармана какую-то коробочку. А из коробочки вытащил золотую цепочку, сказал — нынче утром за нее заплатил три фунта десять шиллингов. Потом прицепил цепочку к часам, а коробочку отдал поиграть моей дочке[310].

Мэтьюз извлек из кармана пальто коробочку для ювелирных изделий, на которой были указаны фамилия Дэса и адрес его магазина. Детектива, конечно, все это чрезвычайно заинтересовало[311].

— Помню, как-то в воскресенье, дело было в октябре или в ноябре, — повествовал Мэтьюз, — [Мюллер] ко мне заходит и говорит: «Славная у тебя шляпа. Где ты ее раздобыл?» Я сказал, что купил ее у шляпника Уокера с Кроуфорд-стрит.

С разгоравшимся любопытством Стир слушал дальнейший рассказ Мэтьюза — о том, как кэбмен приобрел в этой лавке шляпу и подарил ее Мюллеру. По словам извозчика, он с легкостью опознал бы головной убор, увидев его снова, ибо на внутреннем крае полей имеется «особая отметина от большого пальца, появившаяся из-за того, что шляпу снимали и надевали, взявшись за нее рукою в одном определенном месте»[312].

Стир поинтересовался нынешним местонахождением Мюллера. Тот, по словам кэбмена, раньше работал обрезчиком рубашек для одной одежной фирмы на Треднидл-стрит, но за три недели до разговора Мэтьюза с инспектором уволился после каких-то разногласий. Прежде Мюллер жил в меблированных комнатах по адресу Парк-террас, 16 (Олд-Форт, Боу), однако во время последнего визита в дом Мэтьюзов сообщил, что намерен в скором времени покинуть Лондон, чтобы попытать счастья в Канаде. В тот день Мюллер вел себя как обычно, в его облике не замечалось ничего странного — за исключением того, что теперь он хромал. По словам Мюллера, ему переехало ступню телегой, в результате чего он получил растяжение икры.

Вместе с кэбменом Стир отправился в Скотленд-Ярд. Они поехали в коляске по лондонским улицам, освещенным газовыми фонарями, мимо трактиров и темных витрин (лавки уже закрылись). Стук лошадиных копыт эхом отдавался над булыжными мостовыми. В «Ярде» Мэтьюз пересказал свою историю инспектору Таннеру. Детектив извлек из шкафа измятую шляпу, найденную в страшном купе, и показал ее Мэтьюзу. На внутренней стороне полей имелось пятно от большого пальца. Это и в самом деле та самая шляпа, заверил Мэтьюз инспекторов. «Поклясться готов», — добавил он[313].

На другой день Таннер приступил к делу рано, устремившись по новому следу еще до того, как солнце поднялось над городскими шпилями. В доме 16 по Парк-террас (в Боу) он побеседовал с Эллен Блит, которая некогда была квартирной хозяйкой Мюллера.

— Жил у меня семь недель, но так-то я его знаю больше двенадцати месяцев, — поведала миссис Блит. — Он мне всегда казался таким тихим, воспитанным молодым человеком, мухи не обидит.

По ее словам, 9 июля, в субботу (день, когда Бриггс подвергся нападению), Мюллер ушел из дома утром, а вернулся лишь после того, как хозяйка с мужем поздно вечером легли спать. На следующее утро он присоединился к чете за завтраком — и, казалось, пребывал в отличном расположении духа. Миссис Блит отметила лишь одну странность: теперь Мюллер хромал[314].

Утром в понедельник, 11 июля (день, когда Мюллер посетит семейство Мэтьюзов), жилец показал своей квартирной хозяйке золотую цепочку «альберт», однако не сказал, где он ее раздобыл. Три дня спустя он уведомил Блитов, что собирается перебраться в Нью-Йорк, и съехал. Супругам жаль было с ним расставаться, однако его слова их не удивили: он обсуждал с ними свои планы насчет Нью-Йорка по меньшей мере две недели.

— Очень приличный молодой человек, во всех отношениях, — заявил Джордж Блит в разговоре с Таннером. — Доброжелательный, мягкий. Попрощался со мной, когда выезжал от нас в четверг. Рассказал мне, на каком пароходе отправляется: на «Виктории»[315].

Миссис Блит передала Таннеру письмо, которое получила от уже бывшего жильца: