Пятая Французская Республика - Nicholas Atkin

Такой статус, конечно, был поставлен под сомнение новым биполярным миром, в котором доминировали США и СССР, возникшим после Второй мировой войны. Де Голль горько возмущался тем, как этот новый глобальный порядок ограничивал свободу передвижения его страны, и стремился к созданию более податливой международной структуры, в которой интересы Франции не были бы привязаны к интересам сверхдержав. Преследуемый так называемым "ялтинским синдромом", он стремился отдалить Париж от Вашингтона и наладить взаимопонимание с Россией, используя ее в качестве оплота против американского влияния. Как вспоминает Николас Уол, для де Голля международная политика была подобна общению банок в физической лаборатории. Для того чтобы уровень французской и европейской мощи поднялся, заметил генерал, необходимо, чтобы американская мощь сначала упала64.

Что касается США, то де Голль был вдвойне обязан американцам: за изгнание немцев в 1944 году и за поддержку западных демократий через помощь Маршалла и Организацию Североатлантического договора (НАТО). Однако в глубине души он считал, что США в основном заботятся о своих собственных экономических и стратегических интересах: они были, по его словам, экспансионистской державой65 , и он не скрывал своей неприязни к материализму янки. Учитывая его веру в национальное государство, а также стремление к величию, было неприемлемо, чтобы Франция не могла действовать независимо от США, в частности, посредством обладания ядерным оружием, которое было таким же внешним символом власти, как и оружие массового уничтожения. "Великое государство, которое не обладает им, в то время как другие обладают им", - заявил он, - "не командует своей судьбой".66 Поэтому его особенно возмущало то, что Великобритания обзавелась собственным ядерным потенциалом, а также то, что Вашингтон хотел установить баллистические ракеты средней дальности (БРСД) на французской земле. Отчаянно желая стать частью ядерного клуба, он предложил создать совет в составе США, Великобритании и Франции, который бы определял размещение атомного оружия, а также объединял технические ноу-хау. Когда в 1959 году президент Эйзенхауэр отверг это предложение, де Голль отказался от него.

Французский средиземноморский флот был выведен из состава командования НАТО и приступил к созданию бомбы. В то время шутили, что лучшее, на что может претендовать Франция, - это бомбинетта, однако первое атомное устройство, взорванное в Сахаре в феврале 1960 года, было достаточно драматичным и означало решимость Франции добиться ядерной независимости. Это желание укрепилось после взрыва первой советской бомбы в 1949 году, который привел к пугающей перспективе того, что Вашингтон задумается об уничтожении Западной Европы, чтобы защитить американскую землю. Как утверждает Джулиан Джексон, последующий сдвиг в американской стратегической политике от "массированного возмездия" к "гибкому реагированию" был, в глазах де Голля, еще одним доказательством ненадежности США и, похоже, поддерживал все более жесткую линию, которую он занял по отношению к американцам.67 Его вето на вступление Великобритании в ЕЭС в 1963 году было отчасти вызвано его раздражением по поводу англо-американского сотрудничества по Поларису. На той же конференции он отклонил предложение президента Кеннеди о создании Многосторонних ядерных сил (MLF), предусматривающих трехстороннее сотрудничество между Лондоном, Парижем и Вашингтоном, на том основании, что Франция никогда не позволит другим иметь право голоса в вопросе использования ее оружия, что отличалось от его позиции в 1958 году, когда он отчаянно пытался стать частью ядерного клуба.

Разработав бомбардировщики Mirage и подводную лодку Redoubtable, Франция в 1960-х годах продолжила развивать свой ядерный потенциал, и когда ей возражали, что это огромная трата бюджетных средств и они никогда не смогут быть такими же многочисленными, как у сверхдержав, ответ был один: учитывая разрушительный потенциал этого оружия, в ядерной войне французские force de frappe были таким же сдерживающим фактором, как и американский арсенал, который вполне мог пожертвовать европейской землей для защиты американских городов. Именно это стремление к независимости привело к тому, что в марте 1966 года Франция вышла из интегрированной командной структуры НАТО, что и было сделано годом позже. Тем временем Франция пыталась утвердить свою независимость от США в других сферах. В 1963 году правительство пыталось предотвратить поглощение General Electric французской компьютерной фирмы Bull - лишь одно из многих американо-французских приобретений того времени; в финансовых делах де Голль приказал Банку Франции создать огромные золотые резервы для борьбы с долларом янки, который выступал в качестве международной резервной валюты; французское официальное руководство не одобряло американизацию национальной жизни. Как пишет Ричард Кюзель, "де Голль был уникальным среди западноевропейских стран, сопротивляясь американским инвестициям в 1960-е годы".68 Чтобы добавить оскорбление к травме, де Голль предпринял ряд внешнеполитических инициатив, которые явно раздражали Вашингтон. Историки (например, Джексон) приводят знакомый список провокаций. В 1964 году он признал Китайскую Народную Республику; в том же году в Латинской Америке он осудил влияние США; в 1966 году он осудил эскалацию войны во Вьетнаме; в 1967 году он сделал свою знаменитую декларацию в Канаде; а на Ближнем Востоке он поддержал арабские государства в противовес Израилю, в 1967 году выразив симпатии Египту в Шестидневной войне, а в 1969 году продав оружие военному режиму, недавно созданному в результате государственного переворота полковника Кадаффи в Ливии.

Хотя этот кажущийся антиамериканизм часто находил отклик у французской публики, которая по-прежнему относилась к США неоднозначно - книга Жан-Жака Серван-Шрейбера Le Defi Americain 1967 года стала большим бестселлером, - многим сторонним наблюдателям он казался бесполезной политикой, которая превращала Францию в сложного игрока на международной арене. Несомненно, эта политика принесла в жертву добрую волю американцев и лишила французские фирмы столь необходимых им американских инвестиций, которые просто ушли в другие страны. Однако следует признать, что у неповиновения де Голля были свои пределы. Франция принадлежала к свободному миру и оставалась частью альянса НАТО, в котором она была обязана защищать своих коллег в случае нападения на них. В критические моменты, например, когда русские возвели Берлинскую стену в 1961 году и угрожали разместить ракеты на кубинской земле, тем самым угрожая мировой войной, де Голль твердо стоял рядом с Кеннеди, человеком, которым он восхищался. Его преемник Джонсон был отвергнут как радикал Третьей и Четвертой республик - "ковбой-радикал".69

Хотя де Голль не приемлет коммунизм и презирает ПКФ за подчинение Москве, поскольку Советский Союз был частью Европы, с ним нужно было считаться. В любом случае, утверждал он, с Францией его связывали давние связи.70 Его большевизм был, по его мнению, лишь мимолетной идеологической причудой, прикрывавшей смысл существования. После Кубинского ракетного кризиса он также считал, что советское вторжение в Западную Европу стало менее вероятным. Поэтому он стремился к некоторой разрядке, организовав ряд