Все хорошо, мам - Елена Безсудова

Когда мы вышли из метро, окончательно стемнело. Дом Анастаса был в пяти минутах ходьбы от подземки. Я предположила, что ему лет сто, но Анастас уверяла, что все двести. Света в подьезде не оказалось. Узкая темная лестница с выщербленными ступенями («Осторожно тут, не споткнись», – заботливо предупредила Анастас) вела в космическую пустоту. Пахло старым деревом, затхлой водой и свежей краской. Первая, еле живая агонизирующая лампочка встретилась нам на третьем этаже. Старинные, невероятной красоты кованые перила шатались под рукой. Стены были в лесах.

– Ремонт, – пояснила Анастас.

Подруга жила на четвертом и даже оказалась обладательницей второй работающей лампочки. Мы подошли к дверям ее жилища. Внутри раздавался нетерпеливый скулеж.

– Собаку завела, – добавила она.

Сама квартирка была метров двадцать. На сайтах аренды жилья такие называют «Уютное гнездо в самом центре города». Собака, коричневый кудрявый полуспаниель с покалеченной ногой, бросилась нам навстречу, обмазала слюнями и принялась нюхать пакет с валенками. Анастас первым делом открыла холодильник и вынула оттуда большую тарелку с новенькими рыбинами, которые она заранее замариновала в лимонных кружках. Включила духовку, приготовила фольгу, нацепила беснующуюся Фриду на поводок и провалилась с ней в преисподнюю подъезда.

Я медленно обошла жилище. Эта была студия, в одной части которой располагалась скромная кухня, а другая считалась спальной зоной, о чем свидетельствовала широкая кровать, которую хозяйка по случаю моего приезда накрыла покрывалом. Вот Анастас счастливый человек – барствует на кровати. Я всю жизнь скрючиваюсь на раскладных диванах… Зоны разделяли этажерки с книгами. Томпсон, Миллер, Берроуз, интересная подборка. Я распахнула балконную дверь и осторожно ступила на узкий балкончик. Он был настолько старым, что, казалось, мог рухнуть вниз вместе со мной. Прямо напротив светилось оранжевым окно соседа. Парнишка колдовал над ужином и говорил по телефону. Слева раскинулось чье-то патио. За столиком пожилая пара попивала вино из крупных бокалов. Слева бурлила жизнь: играла музыка, в кронах платанов горела иллюминация, хохотали туристы. Справа переулок тонул во мраке. Это было лучшее жилье из всех, что я видела. Впрочем, где я бывала, кроме бабкиной однушки…

Хлопнула входная дверь – это вернулись Анастас с колченогой собакой. Она помыла ей лапы в ванной, больную – с особой нежностью, и взялась за рыбин.

Я вспомнила, что привезла ей букинистического Бродского. Еще в Москве спросила, чего Анастасу хочется русского – водки, икры, шоколада или мужика? Она попросила книгу. Я обегала десяток лавок с книжным старьем, прежде чем нашла нужный экземпляр.

– А! Бродский, – расцвела она и протянула к книжице руки, но вспомнила, что они в рыбе, и стала вытирать о фартук. Я положила презент на полку. Рядом с Якубовски и Денни Кингом.

Мы поужинали рыбинами и устроились с вином и сигаретами на узком балкончике, свесив ноги через холодные перила. Я почти не пила – отвыкла. Беременность, роды, кормление. Анастас же, напротив, пила много и рассказывала про свой «проект», про то, с каким рвением в Барсу приезжают модные русские писатели и читают жадной до истинной культуры публике свои рассказы и отрывки из повестей, что она – уважаемый человек в комьюнити и даже едет на днях в презренное, совершенно попсовое местечко Лорет-Демар – судействовать в конкурсе литературных талантов.

– А мужик у тебя тут есть? – не выдержала я.

Анастас закурила очередную сигарету, расплылась в глуповатой улыбке и призналась, что влюбилась. И не в какого-то там негодяя, как раньше, а впервые в жизни – в приличного человека.

– Никто и никогда не понимал меня так, как он. Это мой кармический брат, но в отличие от меня – красавчик.

Я принялась горячо уверять, что Анастас тоже очень даже ничего. Она подтянула к себе телефон и показала мне фото объекта своего вожделения. С экрана на меня смотрел герой, будто сошедший со страниц порноромана. С «волосами цвета спелой ржи», двумя рядами «голливудских зубов» и обнаженным торсом, по которому можно было изучать строение мышц человека.

– Но есть проблема. – У Анастаса в отношениях с противоположным полом никогда не получалось без драматургии.

– Он женат! – Я закатила глаза.

– Нет, Лёнечка – мой психотерапевт. И еще он гей.

Вот это сюжет! Надо будет предложить его одному из моих авторов.

– Он русский? – уточнила я.

– Русский. И я призналась ему в любви. Лёнечка сказал, что не сможет больше работать со мной, потому что это против правил. Между психологом и клиентом не может быть чувств.

Сколько я знала Анастаса, она всегда выбирала тех, с кем у нее никогда не могло получиться даже нелепого пьяного соития. Но тут она переплюнула саму себя. Психотерапевт-гей – это что-то неслыханное.

– Зачем же ты призналась? – мне стало досадно за подругу.

– В глубине души я надеялась, что он нормальный. И фотки с холеным мужиком в его соцсетях – это просто…

– Что?

– Эпатаж! Ну или для работы. Лёнечка недавно приехал, ему нужны клиенты, а тут полно геев. Думала – заманивает. Но оказалось, что этот парень – его австралийский любовник. Это он оплатил ему зубы. Так что у меня нет шансов.

– И как же вы теперь?

– Он предложил мне остаться друзьями. Мы встречаемся в кафешках, болтаем. Я, правда, как-то напилась и снова к нему полезла. Сказала, что даже не против быть второй женой. Но Лёнечка ответил, что совсем меня не хочет.

– Как ты можешь хотеть гея? – поразилась я. – Его же трахает в жопу другой мужик! Только представь себе это!

– Но ты же как-то живешь в однокомнатной квартире со своей сумасшедшей бабкой.

– Но это разные вещи.

– Нет, это одно и то же. – Анастас затушила бычок о большую пепельницу в виде половины красного граната. – Ты в свои почти тридцать ебешься с бабкой, он с мужиком – так сложилось. Вам так нравится.

Она резко встала и направилась к холодильнику. Я вспомнила про бабулю, про Веру и загрустила. При мысли о годовалой дочери грудь наполнилась молоком. Надо будет сцедить его.

Анастас вернулась с двумя мисками – в них таяли куски жирного сливочного брикета.

– Ладно, не обижайся. – Анастас протянула мне мороженое. – Что я сейчас расскажу! Когда мы с Лёнечкой стали дружить, он стал делиться со мной сокровенным. Оказалось, что твой порнопоэт, этот Грей, – его папаша, представляешь! – Анастас утопила ложку в подтаявшей густой субстанции.

Я не удивилась – у моего протеже было столько женщин, что половина населения Земли вполне могла оказаться