Когда женщины правили Пятой авеню. Гламур и власть на заре американской моды - Джули Сэтоу

взглянуть на его предложение под другим углом, он сосредоточился на ее природных лидерских способностях. Сколько раз ее выбирали президентом класса в школе? (Несколько.) Выступала ли она редактором выпускного альбома? (Галочка.) Может, ей приходилось быть старостой общины? (Ответ утвердительный.) Джеральдина никогда раньше не смотрела на себя с этой стороны. «Мне в голову не приходило, что все это можно расценивать как подготовку к работе в мире бизнеса», – рассказывала она. Джеральдина всегда была той, кто следует правилам, а не «генератором идей». «Как и почти все молодые женщины с подобной биографией и образованием, я выполняла исключительно то, что просят, и ничего кроме»[258].

Со временем уговоры Макси сыграли свою роль, и Джеральдина стала проникаться идеей бросить «Гламур» и уйти к нему. Но тут еще дело в том, что ей понадобились деньги – причем много денег. Незадолго до того она получила страшный удар, связанный с ее здоровьем. Ей диагностировали рак матки и сделали гистероэктомию, лишив возможности иметь детей. Такое нелегко принять, ведь ей не исполнилось еще и тридцати. «Было очень трудно осознать, что я не смогу родить», – сказала она позднее, хотя в публичных интервью почти никогда не вспоминала о том периоде жизни[259]. Пытаясь как-то облегчить горечь утраты, Джеральдина решила прибегнуть к помощи психоаналитика. «В какой-то момент я почувствовала, что совсем не справляюсь – мне требовалось все больше времени на то, чтобы просто повязать шарф. Меня это напугало до смерти»[260]. Терапия стоила дорого, а у Джеральдины все доходы состояли лишь из зарплаты редактора в модном журнале, а вы представляете, сколько там платили. «Я взяла тысячу долларов в долг и стала посещать сеансы, – рассказывала она, – я очень нуждалась в деньгах. В редакции я требовала, чтобы мне дали дополнительный штат, увеличили объем работы и утроили зарплату. Но они только кивали в ответ – мол, да-да»[261]. Макси согласился платить Джеральдине 40 тыс. в год (400 тыс. в сегодняшних ценах), сделав ее самой высокооплачиваемой женщиной в производстве потребительских товаров – впрочем, а были ли вообще другие женщины в этой отрасли? «В кругу ее друзей зарплата мисс Штутц – любимая тема для обсуждения за обедом», – писала «Нью-Йорк Таймс». Когда ей задали этот вопрос на интервью, Джеральдина вспыхнула. «Мне платят весьма и весьма неплохо», – ответила она[262].

В 1954 году Джеральдина перешла в «И. Миллер», с радостью погрузившись в новую работу, которая помогала отвлечься. В компании она занималась всем, что было так или иначе связано с модой, а в 50-е годы – когда жесткая экономия военных лет сменилась выросшим благосостоянием – модных тенденций в обувном секторе было хоть отбавляй. Одним из главных источников вдохновения служил блестящий ореол Голливуда, родивший главный хит – остроносые туфли на «шпильках», – вместе с новыми материалами, включая, например, лаковую кожу. В те времена важное место стала занимать подростковая мода, а вместе с ней – двухцветные кожаные туфли и лоферы. Редакторское чутье делало Джеральдину идеальным специалистом для этой должности. «Продается не удобная женская обувь, а модная», – говорил ей Макси, предоставив полную свободу действий и хороший бюджет. Успехи Джеральдины в оптовом бизнесе столь его впечатлили, что уже через год он повысил ее до вице-президента, в ведении которого были 17 обувных магазинов «И. Миллер». Под ее началом работали 200 человек, в основном мужчины. «Поначалу они не увидели в моем назначении ничего хорошего, – рассказывала она о своих подчиненных, – но это практичные ребята. Если бизнес идет лучше, то и ты им больше нравишься»[263]. Джеральдина тестировала новые идеи – например, расширение ассортимента сопутствующих товаров, а также перчаток, поясов и прочих аксессуаров, бесплатно выдававшихся тем, кто совершил покупку. В результате продажи сети выросли на 20 процентов.

В послевоенные годы царило повсеместное слияние компаний, и торговля не была исключением. Макси хотел превратить «Дженеско» в одного из основных игроков на рынке, и скупал обувные фирмы десятками. Его бизнес сделался настолько крупным, что Министерство юстиции сочло компанию монополией, подрывающей конкуренцию в отрасли. Это вынудило Макси изменить стратегию, и он принялся инвестировать в универмаги. К 1957 году активы «Дженеско» оценивались в 230 млн долларов (2,4 млрд в сегодняшних ценах), включая участие в целом ряде компаний – от «Бонвит Теллер» до «Тиффани». В число приобретений Макси за тот год вошел и проблемный старомодный универмаг «Генри Бендель».

* * *

«Генри Бендель» некогда считался одним из самых фешенебельных нью-йоркских магазинов – изысканное пространство, где кинозвезды присматривали себе платья перед премьерами, а молоденькие аристократки с фамилиями Уитни или Вандербильт подбирали наряды для предстоящего первого бала. Основатель – собственно Генри Бендель – родился во франкофонной части Луизианы, примерно в 150 милях от Нового Орлеана, где у его отца был галантерейный магазин. Окончив иезуитский колледж в расположенном неподалеку приходе Сен-Ландри, Бендель отправился в Нью-Йорк. На рубеже веков, когда город преображался в важную метрополию, он поселился там и в 1897 году открыл небольшую лавку на Восточной 9-й улице, где продавал импортные или сделанные на заказ элегантные дамские шляпки. Постепенно он расширил бизнес, включив в ассортимент вечерние платья и прочие элитные наряды. Он часто ездил в Париж для закупок и, благодаря легкому французскому акценту и безупречному вкусу, сумел обзавестись преданными поклонницами из числа самых разборчивых светских дам Нью-Йорка.

«Для меня на свете нет ничего слишком дорогого, слишком редкого, ничего, что было бы невозможно достать, если это нужно привезти в Нью-Йорк, дабы украсить фигуру американки», – сказал Бендель в 1914 году, давая интервью для «Вименз Уэр»[264]. Темные, расчесанные на пробор волосы, черные выразительные глаза – Бендель был умным и проницательным экспертом по части женской фигуры. Его перу принадлежали колонки в журнале «Харперс Базар» на разнообразные темы – от непрактичности юбок с фижмами до советов дамам в годах – как оценить особенности своего телосложения, прежде чем надеть модную новинку. Еще он писал для разных газет о самых ходовых в текущем сезоне мехах или о том, какая шляпа лучше для езды в экипаже.

Многочисленные публикации создали ему общенациональную репутацию арбитра моды. К 1907 году его фирма «выросла» из магазинчика в первом этаже дома по Восточной 9-й и переместилась на фешенебельную Пятую авеню, а потом, в 1912-м – на этот раз уже окончательно – в дом 10 на Западной 57-й. Генри Бендель стал одним из первопроходцев, рискнувших переехать так далеко от центра. В то время это был район жилой застройки с домами богатейших людей Нью-Йорка, известный также отелем «Плаза». Число коммерсантов, разглядевших в тех местах огромный потенциал, было поначалу невелико, но в течение следующих