Союз Сталина - Василий Васильевич Галин

были, разделены на две категории: «закрытые» и «открытые». «Закрытые» – Москва, Ленинград, Киев, Одесса, Минск, Владивосток, Харьков, Ростов-на-Дону – имели привилегированное положение с точки зрения снабжения[606].

Коренной перелом

«Мы сможем избежать угрожающей нам печальной участи только при условии быстрого экономического роста, способного вывести нас к новым успехам…, – постулировал основы либеральной идеи один из ее апостолов Ф. Хайек, – При этом главным условием развития является готовность приспособиться к происходящим в мире переменам, невзирая ни на какие привычные жизненные стандарты отдельных социальных групп, склонных противиться изменениям, и, принимая в расчет только необходимость использовать трудовые ресурсы там, где они нужнее всего для роста национального богатства…»[607].

Коллективизация в данном случае не была исключением, критерием ее оценки являлись прежде всего темпы роста производительности труда: согласно расчетам С. Струмилина (1966 г.), затраты живого труда на производство 1 ц. зерна составлявшие в 1926 г. в единоличных крестьянских хозяйствах 4,4 рабочих дня, снизились в колхозах к концу 1930-х гг. до ~ 2,5 дней, т. е. рост производительности труда составил 1,8 раза[608]. Эти выводы подтверждают Л. Гордон и Э. Клопов (1988 г.), по данным которых на одного работающего в сельском хозяйстве в 1928–1929 гг. приходилось 1,4 т. зерна, а в 1938–1940 гг. – 2,6 т., таким образом, производительность труда в аграрной сфере за 10 лет выросла ~ 1,8 раза[609]. Эти выводы подтверждает и доля занятых в сельском хозяйстве, которая за 12 лет сократилась почти в 1,7 раза: с 80 % всего работающего населения в 1928 г. до 56 % в 1937 г., 54 % в 1940 г. и 48 %[610].

Но главным вопросом 1930-х гг. было повышение товарности сельского хозяйство, что позволяло перераспределить рабочую силу в более эффективные сектора экономики, не случайно данные по госзакупкам зерновых в статсправочниках того времени приводились весьма скрупулезно. В соответствии с этими данными, товарность зерновых, с конца 1920-х по конец 1930-х гг., выросла в 2,7 раза, с ~15 % до ~40 %[611], что выводило норму потребления стремительно растущих городов на уровень 1913 года: при сопоставимой численности населения, в 1913 г. доля городского населения составляла 17,5 % населения страны, а товарность хлебов (без экспорта) ~ 22 %, в 1940 г. доля городского населения составляла ~ 30 %, а товарность (без экспорта) ~ 40 %. Именно благодаря достижению минимальной нормы товарности с 1 января 1935 г. в городах были отменены карточки на хлеб.

Достижение подобных результатов в рыночных условиях потребовало бы огромных капиталовложений, но в 1930-е годы ситуация обстояла прямо противоположным образом – основным источником средств для индустриализации являлась деревня. Колхозы сыграли в этом ключевую роль, поскольку только на их базе можно было осуществить то изъятие из деревни не только прибавочного, но и зачастую необходимого продукта, на которые и была осуществлена индустриализация.

Гр. 9. Валовый сбор зерновых, в границах СССР 1925 г., млн. т. и товарный хлеб, в % от валового сбора[612]

И все эти достижения были получены на фоне падающего мирового зернового рынка! О значении последнего дает представление тот факт, что именно он служил основой для накопления Капитала в царский период. «Накопление туземного капитала в России, – подчеркивал этот факт в 1911 г. М. Покровский, – прямо пропорционально хлебным ценам… великий чародей новейшей русской истории хлебные цены – делали свое: поднимались они – раздувалась и мощна русского капитализма»[613]. С началом Великой Депрессии 1930-х гг. хлебные цены, по сравнению с 1929 г., упали в 2–3 раза[614]!

Запасы пшеницы в экспортирующих странах в 1933 г. выросли по сравнению с 1928 г. более чем в 3 раза, а в Канаде в 6 раз! Цена на пшеницу в 1932 г., по сравнению с 1913 г. в США и Англии упала на 40 %, правда в Германии выросла, но только благодаря резкому повышению ввозных пошлин. Поэтому цены на зерно в Германии «в несколько раз выше, чем на мировом рынке»[615]. Доля импорта в общем потреблении хлебов сократилась в Германии в 1932–1937 гг. в 7,8 раза, во Франции в 5,5 раз[616].

Уже в 1930 г. цены мирового хлебного рынка упали по сравнению с 1929 г. на 30 %, а в 1931 г. более чем на – 50 % (Таб. 10). Переход от добровольной к принудительной коллективизации был в большей, чем-либо еще мере вызван именно падением мирового зернового рынка[617]. Полный провал попыток 1930–1931 гг. вывести хлебный экспорт на уровень 1913 г., привел к тому, что в последующем он неуклонно снижался, как в физическом, так и денежном выражении, что практически лишало Советскую Россию основного источника накопления капитала в царский период.

Таб. 10. Удельный вес экспорта в производстве СССР, в % и индекс мировых цен, 1929=100[618]

В этих условиях, для изъятия дополнительных средств для индустриализации с потребительского рынка, правительство было вынуждено пойти на дальнейшее закрепощение крестьянства. Это выразилось, в частности, в запрещении в 1930 г. денежной системы оплаты труда в колхозах, в качестве денежных суррогатов стали использоваться трудодни, за которые полагалась выдача зерна. Но даже при выросшем количестве отработанных трудодней, для многих семей колхозников, их объем был значительно ниже уровня прожиточного минимума.

Этот факт признавала и официальная статистика: «Данные об оплате трудодней показывают, что доходы колхозников от общественного хозяйства колхозов были еще недостаточными. Даже в наилучшем по урожайности 1937 г. в колхозах ряда областей выдача зерна была меньше 2 кг на трудодень. В целом в стране было 28,6 % таких колхозов. В то же время экономически сильные колхозы выдавали на трудодень по 10 кг. зерновых и бобовых. Большие различия имелись и в уровне денежных доходов. В 1937 г. 7 тыс. экономически сильных колхозов выдали на каждый трудодень свыше 4 руб., а около 12 % колхозов совсем не выдавали денег на трудодни»[619].

Колхозы, дававшие менее средней нормы за трудодень, фактически являлись убыточными и представляли собой ничто иное, как резервную армию рабочей силы, которую были неспособны поглотить города. Расположение этой «армии» наглядно демонстрировали затраты труда на производство сельхозпродукции: «Если принять затраты украинского хлебороба на 1 ц зерна за 100, то уже в Казахстане, – отмечал С. Струмилин, – они возрастут до 224 %, в нечерноземном центре – до 466 %, а на севере страны – даже до 855 % украинской нормы»[620].

Колхозников от голодной смерти спасали только личные подсобные хозяйства, доля которых, в валовой продукции сельского хозяйства, за 1932–1937 гг. выросла с 14,4 до 21,5 %[621]. Поголовье скота в личном пользовании колхозников за 1932–1938 гг. увеличилось: крупного рогатого – с 10,2 млн. до 25,1 млн. голов, свиней – с 3 млн. до 12,8 млн., овец