Книга 2. Война и мир Сталина, 1939–1953. Часть 1. «Наше дело правое», 1939–1945 - Андрей Константинович Сорокин

Сложившаяся политическая обстановка в Европе, начнут свой доклад авторы, «создает вероятность вооруженного столкновения на наших западных границах», при этом «не исключена вероятность и атаки со стороны Японии». В качестве вероятного противника в записке будет названа Германия, вооруженное столкновение с которой может вовлечь в военный конфликт «с целью реванша Финляндию и Румынию, а возможно, и Венгрию». Возможным представлялось участие в войне Италии и Турции. Основной задачей советских войск авторы назовут «нанесение поражения германским силам, сосредоточивающимся в Восточной Пруссии и в районе Варшавы». Вспомогательным ударом планировалось «нанести поражение группировке противника в районе Ивангород, Люблин, Грубешов, Томашев, Сандомир»[233]. Во второй редакции плана от 18 сентября предлагалось два варианта развертывания Красной армии — к югу от Брест-Литовска и к северу. Окончательное решение на развертывание должно было «зависеть от той политической обстановки, которая сложится к началу войны»[234]. В обоих вариантах развертывания (северном и южном) предполагалось, что боевые действия начнутся с активной обороны для прикрытия мобилизации и развертывания главных сил. Причем сроки развертывания оказывались очень поздними. Так, сосредоточение главных сил Юго-Западного фронта представлялось возможным лишь на 30-й день от начала мобилизации[235].

Докладная записка наркома обороны СССР С. К. Тимошенко и начальника Генштаба Красной армии К. А. Мерецкова в ЦК ВКП(б) с соображениями об основах стратегического развертывания вооруженных сил СССР на западе и на востоке на 1940 и 1941 гг.

18 сентября 1940

[ЦА МО РФ. Ф. 16а. Оп. 2951. Д. 239. Л. 197–244. Подписи — автографы С. К. Тимошенко и К. А. Мерецкова]

Задачи развертывания на Дальнем Востоке были сформулированы в «Основах» следующим образом: во-первых, не допустить вторжения японцев в Приморье и, во-вторых, немедленно по окончании отмобилизования и сосредоточения войск перейти в общее наступление и разгромить первый эшелон японских войск, а затем и основные силы японской армии[236].

Завершив разработку основного плана стратегического развертывания, Тимошенко и Мерецков тогда же — 18 сентября — направят на рассмотрение Сталину и Молотову доклад о соображениях по развертыванию вооруженных сил Красной армии на случай войны с Финляндией[237].

5 октября в кремлевском кабинете Сталина пройдет совещание с участием военных[238]. По мнению советского руководства, обстановка требовала приступить к быстрому наращиванию численности советских вооруженных сил в соответствии с новым оперативным планом, утвержденным после внесения уточнений по замечаниям Сталина 14 октября 1940 г. Замысел стратегического развертывания представлялся так: «На западе основную группировку иметь в составе Юго-Западного фронта с тем, чтобы мощным ударом в направлении Люблин и Краков и далее Бреслау в первый же этап войны отрезать Германию от Балканских стран. Одновременно активными действиями Северо-Западного и Западного фронтов сковать силы немцев в Восточной Пруссии»[239]. По замыслу военных, Красная армия должна была дать отпор германской агрессии против СССР. При этом все основное внимание уделялось проведению ограниченной наступательной операции на сопредельной территории Польши и Восточной Пруссии[240]. Проблемы обороны и прикрытия собственных войск в ходе развертывания рассматривались как второстепенные.

17 ноября Тимошенко и Мерецков подпишут доклад «Основные выводы из указаний Политбюро и СНК СССР 5 октября 1940 г. при рассмотрении планов стратегического развертывания вооруженных сил СССР на 1941 г.». Согласно этому документу, окончательный выбор советским руководством был сделан в пользу Юго-Западного направления, на котором планировалось сконцентрировать 74,5 % всех соединений и 88 % авиачастей. Подготовку соответствующей документации в военных округах планировалось завершить к 1 мая 1941 г.[241] Сосредоточение главных сил РККА на юго-западном направлении было не случайным и проистекало из убеждения советского руководства в необходимости не позволить немцам обеспечить свой контроль над Балканами и черноморскими проливами. Как мы видели, задачу разграничения сфер влияния с Германией на Балканах Сталин поставил перед Молотовым в качестве главной во время его поездки в Берлин в ноябре 1940 г.

23–31 декабря 1940 г. состоится совещание высшего командного и политического состава РККА. На этом совещании прозвучат новые ноты в военной доктрине. Нарком обороны С. К. Тимошенко скажет: «Если раньше военные действия начинались обычно встречным наступлением, то теперь это не всегда возможно. В настоящее время границы крупных государств, особенно на важнейших направлениях, уже опоясаны полосами укреплений… войну придется начинать с прорыва современной долговременной укрепленной полосы»[242]. Будущий маршал М. В. Захаров, современник и участник описываемых событий, полагал, что к этому времени в руководстве РККА сложилась военная доктрина, в основу которой, в противоречии с подходами предшествующего периода, были положены позиционные формы войны[243]. При желании можно усмотреть наметки нового курса и в высказывании Сталина, которое он сделал 21 апреля 1940 г. в своем выступлении на заседании комиссии Главного военного совета в Кремле. Тогда он предпишет «обсудить вопрос о том, как коренным образом переделать нашу военную идеологию». Помимо других аспектов, в частности известного призыва «расклевать культ преклонения перед опытом гражданской войны», он подчеркнет: «Мы должны воспитывать свой комсостав в духе активной обороны, включающей в себя и наступление»[244]. В этом высказывании, которое соподчиняет оборону и наступление, прочитывается достаточно взвешенный подход к вопросам планирования применения вооруженных сил.

Преувеличивать установки на оборону, тем не менее, не стоит. Сталин не примет участия в работе декабрьского совещания 1940 г., однако отредактирует заключительное слово Тимошенко. Им будут, в частности, вписаны такие фразы: «к обороне приступают для того, чтобы подготовить наступление»; «оборона особенно выгодна лишь в том случае, если она мыслится как средство для организации наступления, а не как самоцель»[245]. Эти поправки, судя по всему, были призваны не дать военным слишком радикально пересмотреть прежние походы, но очевидно при этом, что они не опрокидывают построений Тимошенко, а уточняют их. Судя по всему, эти изменения, которые еще только предстояло имплементировать в практику управления, повлияют на решения, которые примет Сталин в мае — июне 1941-го, рассматривая предложения военного руководства. О них нам сейчас и предстоит поговорить.

В январе (2–6 и 8–11) 1941 г. Генеральным штабом РККА будут проведены две оперативно-стратегические военные игры. Обе игры проводились для начального периода войны в условиях нападения «западных» на «восточных». В полном соответствии с военно-политической доктриной, не раз озвученной Сталиным, предполагались отражение «восточными» нападения и последующий переход «восточных» в наступление[246]. При этом созданная на игре обстановка, как будет вспоминать маршал М. В. Захаров, «не соответствовала