Юродство о Христе и Христа ради юродивые восточной русской церкви: исторический очерк и жития сих подвижников благочестия - Иоанн Ковалевский

Один инок вел жизнь постническую и усердно молился; по строгой его жизни многие приходили к нему за советами и приносили ему подаяния. Мало-помалу инок пристрастился к деньгам и стал копить их. Святой Андрей видит светлого и черного духа, спорящих о душе инока. Черный говорит: «Он – мой, потому что сребролюбив». – «Нет, он – мой, – говорит светлый – потому что постится». Небесный голос объявляет светлому: «Оставь его, он предался сатане». В скорби о душе инока Андрей наедине показывает ему состояние души его и умоляет переменить жизнь. Инок роздал все собранные деньги. Ему приносили снова деньги с просьбою оделять ими неимущих; но он не брал более ничего: «Кая ми польза, – говорил, – чуждого терния печальнику быти».

Блаженный Андрей за святость своей жизни, подобно апостолу Павлу, восхищен был до третьего неба. В одну жестокую зиму блаженный подвижник истаивал от холода и был уже близок к смерти, но, оживленный Ангелом, явившимся ему с райскою ветвью, погрузился в необыкновенный сон, продолжавшийся две недели. В это время святой Андрей был восхищен духом до третьего неба, созерцал красоты рая и слышал неизреченные глаголы. На высшем небе видел блистающую, яко молнию, завесу, а когда она поднялась, узрел Самого Господа Иисуса Христа, сподобился поклониться Ему и услышал из уст Его три слова, которых после никому не мог пересказать.

Юродствуя на улицах и рынках Константинополя «подвигом суровейших лишений» в продолжение 66-ти лет, преподобный Андрей, по его житию (Acta Sanct.), сподобился очень многих видений, из коих последнее чудное его видение послужило основанием для установления праздника Покрова Пресвятой Богородицы. В житии блаженного об этом последнем видении читается следующее: «Некогда, во время совершения неусыпаемого славословия (всенощного бдения), в святом гробе, находящемся во Влахернах[210], пошел туда блаженный Андрей, творя (дорогою) обычное (т.е. юродствуя). Присутствовал там и Епифаний – друг Андрея из благородных юношей, с одним из своих рабов. Имел же блаженный обычай стоять (там на бдении), смотря по тому, сколько давало бодрости расположение духа – иногда до полуночи, иногда же до утра. Итак, когда был уже четвертый час ночи, видит блаженный Андрей ясными очами Превеличайшую, идущую в женском образе от царских дверей[211] в сопровождении страшной свиты, в которой были и честный Предтеча и сын Громов (Иоанн Богослов), державшие Ее под руки с обеих сторон, и многие святые в белых одеждах предшествовали Ей, другие же последовали с пениями и песнями духовными. Когда Она приблизилась к амвону, – идет блаженный к Епифанию и говорит: «Видишь ли Госпожу и Владычицу мира?» Этот отвечает: «Да, отче мой духовный». И когда они смотрели, Богоматерь, преклонив колена Свои, молилась на многий час, омочая слезами Свое боговидное и непорочное лицо. После окончания молитвы Она вошла в алтарь, моляся в нем за окружающий его народ. Когда кончила молитву, то омофор[212] Свой, который имела на Своей пренепорочной главе и который был, как вид молнии, сняв с нее с прекрасною чесностию[213] и взяв в Свои пренепорочные руки, – великий и страшный, распростерла поверх всего стоявшего там народа. Чудные мужи (т.е. Андрей и Епифаний) на многий час видели его распростертым над народом и блистающим славою Господа, как илектр. Доколе там была Всесвятая Богородица, видим был и он; когда же удалилась Она, невидим стал и он: совсем взяла его с Собою, благодать же оставила бывшим там»... В заключение рассказа прибавляется, что видение было для Епифания «предстательством богоносного отца», т.е. святого Андрея (Жития, гл. 24 у Болландистов, с. 94)[214]. Блаженный Андрей по Иконописному подлиннику «подобием сед, власы кудреваты, аки Авраамовы, брада аки Иоанна Богослова, риза прозелень, право плечо голо, ноги выше голеней голы, в руке свиток, а в нем написано: «Аз Богу молящеся о сущих в бедах и печалех, и в пленениях, и о всем мире. Хождаше наг, худым платом закрывся по пояс» (Филим., с. 165). Память празднуется 2 октября.

^ Часть вторая

^ Глава I

Юродство о Христе и юродивые Русской Церкви. Иночество на Руси было воспроизведением иночества греческого. – Вместе с другими видами подвижничества из Греции заимствовано было русскими и юродство Христа ради. Исторические судьбы и склад древнерусской жизни особенно способствовали процветанию этого подвига в древней России. – Юродство – народный на Руси подвиг или особенно любимый народом, как об этом свидетельствовали и иностранцы в своих описаниях путешествий по России. – Современная нам Христа ради юродивая Пелагия, подвижница Дивеевского монастыря, и другие юродивые

Подвижничество на Руси было «воспроизведением подвижничества греческого»[215]. Вместе с христианством русские заимствовали из Церкви Восточной и подвижничество с его разнообразными видами. Святоотеческие Писания, Патерики и Сказания о жизни и чудесах святых подвижников Церкви Восточной появились в скором времени на Руси, по принятии христианства, и в течение многих столетий служили и, как известно, до настоящего времени служат любимым чтением русского народа[216]. Ревнители иноческого жития на Руси заимствовали и самые правила и уставы восточного иночества и положили их в основание и руководство для своей жизни и деятельности. В житии восточных подвижников русское иночество всегда искало поучительных примеров для своей жизни, им стремились подражать; их душеспасительные писания всегда были источником, из которого почерпало русское иночество наставления для себя, пищу для своей души[217]. В первые времена монашества на Руси, приблизительно до XV века, между русскими монастырями общежительными и необщежительными были в большом употреблении Патерики Скитский и Алфавитный, «Луг Духовный», Лавсаик и Лествица преподобного Иоанна[218] и др.

Естественно, что некоторые из русских подвижников, не довольствуясь только подражанием, так сказать, издали своим восточным собратиям, инокам греческим, желали непосредственно «обучаться монашеству» от них самих, под их непосредственным руководством. Так, преподобный Антоний, основатель Киево-Печерского монастыря, родоначальник русского подвижничества, как известно, принял пострижение в монашество и поучался иноческой жизни на Афоне; и, по самому существу дела, необходимо полагать, что находились отдельные лица между нашими иноками, которые уходили из России в Грецию «для монашествования в тех или других лучших и известнейших ее монастырях», и эти случаи ухода русских монахов в Грецию «начались с самой первой минуты появления у нас монашества»[219].