Филипп Янковский. Только чужой текст. Творческая биография - Наталия Александровна Соколова

на экране. Анализировать актерские работы, увы, не приходится: и Трубадур-Янковский, и Принцесса-Ташева, топ-модель кукольной наружности, чистейшее воплощение песенной строчки «хлопай ресницами и взлетай», преимущественно лишь создают на экране красивую картинку.

Янковский, впрочем, делает это беспощадно пленительно, утопив зрителей в море своего обаяния. Тут не сразу и разглядишь, что Трубадур в фильме Абдулова – герой-пустышка даже по сюжету. Самостоятельно он ничего путного придумать не в состоянии: обе хитроумные идеи насчет того, как повлиять на Глупого Короля, чтобы заполучить Принцессу, этот плут свистнул у Атаманши, слегка переиграв под собственные нужды (Атаманша-то просто планировала поживиться королевскими деньгами). Да еще и любимую «прощелкал»: Гениальный Сыщик (Спартак Мишулин) выкрал Принцессу буквально из-под его носа. Так что персонаж Янковского и впрямь максимально похож на типичное «Высочество» из диснеевских мультфильмов: этот «принц» на белом – нет, не коне, берите выше, денег на проекте было много, – на белом вертолете красив, но бессмыслен, не способен ни на что, кроме вспышек бессильного гнева.

Тем не менее формально в этой роли присутствует и тема многоликости, и тема маскарада (например, покрытый сантиметровым слоем грима, Трубадур выдает себя за восточного принца, заморского жениха). И даже тема власти, в том числе творческой: в своем музыкальном бэнде герой Янковского – тот самый фронтмэн, который умеет «держать зал», доводя слушателей до экстаза. Да и в принципе он – центр своей компании. Но все это, в сущности, оказывается не так уж важно, ведь этому happy-go-lucky всю дорогу просто-напросто благоприятствует судьба – в лице Шута, такого себе «бога из машины», которого сыграл сам Абдулов, обеспечивая обязательный для истории Трубадура и Принцессы счастливый конец.

Много общего с Трубадуром у Феликса Воронова, героя этакого отечественного переложения голливудской «Аферы Томаса Крауна» – авантюрной комедии Михаила Расходникова «Номер один» (2020). Фильма драматургически неровного, напичканного отнюдь не безусловно смешными панчлайнами – и пронизанного навязчивым мотивом употребления… шавермы. Действующим на мозг так мощно, что после просмотра лишь сильный духом удержится от похода в забегаловку за «пищей богов» (в перерывах между кадрами актеры, включая Янковского, тоже с удовольствием поддавались этому гастрономическому искушению). Тем не менее «Номер один» получился хоть и абсолютно дурацким, но симпатичным – особенно если учесть, что авантюрные комедии российскому кино, в отличие от американского, не удаются испокон и хронически.

Прежде всего Феликса роднит с Трубадуром мотив, движущий обоими персонажами: преступление во имя любви. Решая украсть из художественной галереи картину Марка Ротко, герой Янковского рассчитывает столь экстравагантным способом вернуть свою бывшую супругу, которая судится за этот шедевр абстрактного экспрессионизма с другим экс-муженьком. А уж до всего остального мира Воронову, как и Трубадуру, нет никакого дела – да пропади он пропадом. Любимая женщина – вот центр вселенной для этих плутоватых людей хаоса. Однако есть и принципиальное различие: хотя в какой-то момент Феликс и начинает казаться таким же бестолковым, как Трубадур, под конец истории он внезапно оборачивается самым настоящим мастермайндом. Гигантом криминальной мысли, то есть… пусть и крезанутым.

Воронов не просто двойственен – это персонаж-перевертыш, причем «переворот» образа случается дважды. Сначала мы принимаем только-только «откинувшегося» из-за решетки Феликса за гениального афериста, профессионала «номер один» – репутация акулы изощренного разводилова, вновь нырнувшей в родимую акваторию, летит впереди него. Затем вдруг разочарованно обнаруживаем, что он всего лишь подсадной бездарь и тютя, добровольно отмотавший срок за преступления супруги, великолепной схематозницы Мирославы Муравей (та еще паучиха-черная вдова, убедительно изображенная Ксенией Собчак). Однако под самый занавес нас вновь ждет негаданный перевертыш. Невероятно, но факт: Воронов все-таки всех перехитрил – и официальные структуры типа полиции и ОМОНа (вот он, конфликт человека хаоса с системой), и нового бывшего мужа Мирославы, кондового бандюгана Конева (Игорь Миркурбанов). Перехитрил и выкрал для любимой женщины картину Ротко стоимостью в восемьдесят миллионов евро.

Главная комедийная краска Янковского в этой роли – взгляд Феликса. На Мирославу, стервозу и прожженную охотницу на олигархов, Воронов смотрит, как блаженный на икону – огромными глазами, зачарованно и как-то кротко. Бессловесные сердечные переживания Феликса режиссер уводит глубоко на задний план – их выдают только эти долгие, уморительно завороженные взгляды, комичное выражение лица, которое сам исполнитель характеризовал как «с одной стороны, абсолютно пустое, но в то же время наполненное»[66]. Вообще-то похожий «стеклянный» взгляд отлетевшего поэта можно подметить, например, и у Тушинского в «Таинственной страсти», но там актер не доводит характеристику до такого гротеска – а вот в «Номере один» отчетливо читается убийственная ирония Янковского по отношению к своему персонажу.

Пластика Воронова носит отпечаток многолетнего пребывания в местах не столь отдаленных: и без того графически аскетичный, Феликс еще и немного сутулится, слегка утапливая шею между плечами – сказывается тюремная привычка постоянно пригибаться и прогибаться, уступая кому-то более сильному. Любопытно, что «Номер один» снимали уже после завершения работы над «Иваном Денисовичем», летом 2019 года. Детальная проработка актером лагерного материала наложила пластический отпечаток и на Феликса – даже, пожалуй, чересчур сильный. Правда, к Ивану Шухову из панфиловского фильма, которого иные критики назвали «святым зэком»[67], не прилипли ни феня, ни криминальные замашки – все-таки коллектив у него в сталинском лагере был поблагородней, чем в современной российской тюрьме. А вот Воронов хоть и не хотел, да нахватался. И чуждой всему его интеллигентскому существу риторики («Рамсы попутали, за базар ответить не хотите?»), и даже повадок уголовника: в паре сцен с Мирославой у этого уравновешенного тихони вдруг проскакивает шокирующе хищническая интонация. Эту надсадную хрипотцу в голосе, с которой в отечественном кино любят поговорить классические уркаганы, сопровождает жутковатая улыбочка: с такой режут чужую глотку розочкой от бутылки или втыкают в чью-то шею заточку, как в финале «Москвы – Петушков». Но Янковский не доводит эффект до реальной жути – все это сыграно карикатурно, броско, в границах легкого жанра.

В роли лидера комической ОПГ (внимание – и вновь власть имущий персонаж!), собранной им из разномастных «лопухов» – дилетантов, навостривших лыжи на похищение шедевра, – Феликс время от времени выглядит натуральным полудурком. Однако даже его абсурдный план при помощи обыкновенного рыболовного спиннинга вытащить картину через окно в крыше – почти срабатывает. В критические моменты Воронов, вчерашний тютя, оказывается вдруг способен проявить жесткость тайного мастермайнда, которая и приводит его в итоге к успеху, – вселяя в зрителей сентиментальную надежду на то, что и воссоединение героя с женой и дочерью все-таки возможно. После неудавшейся истории со спиннингом в ход идут подлог и смена личины: прикинувшийся во время ограбления галереи тонким