Филипп Янковский. Только чужой текст. Творческая биография - Наталия Александровна Соколова

бегущую в ней строку или внушить что-нибудь свое, – но и подчинить себе целый зрительный зал, человеческие массы. Герою Янковского дана свыше огромная власть – как над отдельно взятым индивидуумом, так и над обезличенной толпой. Но главный его дар – в целительстве. Такими мощностями его конкурент Ставицкий не обладает.

Герой в «Чудотворце» Янковскому достался амбивалентный. Вроде бы Коля – улыбчивый и неравнодушный, чуть аутичный симпатяга в аккуратно застегнутой на все пуговицы рубашечке в крапинку. И все-таки – отнюдь не ангел. Копнешь глубже, и покажутся внутри Коленьки жуть и мрак. И превратится мальчик-зайчик в грозовую тучу (молниеносные перемены состояния, сыгранные Янковским в одном кадре, без монтажных склеек). И начнет он открывать в себе бездушного манипулятора: люди в игре Арбенина, в параллель с Крестом, – подчас просто шахматные фигуры.

Совладать со всем великолепием, выданным ему высшими силами в пользование, у Коли не выйдет: вызревает и прорывается гноем комплекс бога – почти как у Тимура Громова, только без мокрухи. Кукловод Арбенин распоряжается судьбами персонажей, которые его об этом вовсе не просили: например, внушает втюрившейся в него журналистке Насте (Аглая Шиловская), что на самом деле она любит сохнущего по ней Юру (Евгений Антропов), младшего брата Арбенина. Так себе некоторые «чудеса» у этого чудотворца…

А вот мальчику с ДЦП (Глеб Гришанов) он пытается помочь истово, доходя до саморазрушения, – еще и волнуется за него, как за родного. Но все же – остро переживает драму самоопределения, переставая понимать мотивы даже самых благородных своих поступков. И, идя на сделку с собственной совестью, все чаще и чаще эксплуатирует свой дар в эгоистических целях. В наказание за что его и лишается: Бог дал – Бог взял. Не уберег. Не оправдал доверия.

Роль экстрасенса Николая Арбенина, давшая Филиппу Янковскому простор для бессловесной трансляции внутреннего состояния персонажа, точнейшей его передачи во взгляде и микромимических всполохах, удалась артисту великолепно. Кроме того, здесь обращает на себя особое внимание пластика Арбенина: очень скованная. Отчасти это объясняется характером персонажа, чьи сжатые нередко кулаки выдают максимальную сосредоточенность, концентрацию психической энергии, – а порой и подавляемый гнев. Отчасти – и тем, что, лишь сравнительно недавно на тот момент вернувшийся в профессию, Янковский еще не отпустил собственные телесные зажимы. Но они на удивление хорошо сработали на образ Арбенина. На этакое воплощение сильного духа, запертого в бренном теле: например, выступая перед зрительным залом, герой и должен быть скованным – ведь, в отличие от Ставицкого, он не шоумен.

Дар все-таки вернется к Арбенину, но много позже: в финальной сцене, когда, проигравший в схватке со Ставицким и превратившийся после этого в дауншифтера, Коля пытается спасти потерявшую сознание девочку в парке. И, благодаря этому искреннему желанию помочь ребенку, вновь обретает свои уникальные способности. «Чудотворец» кончается на высокой, катарсической ноте: нещадно измученный жизнью, Арбенин улыбается – ясной, чистой, блаженной улыбкой через боль, – такой пронзительной и такой контрастной его внешности опустившегося человека. На этих залитых солнцем крупных планах он выглядит почти святым – претерпевшим многое, но искупившим наконец свои грехи и в знак того вновь благословленным свыше.

В прессе о «Чудотворце» писали скудно и по-разному, однако к исполнителю заглавной роли рецензенты были заслуженно добры. Критик Татьяна Алешичева даже охарактеризовала сериал как «бенефис Филиппа Янковского, который без видимых усилий удерживает внимание на своем персонаже каждую минуту экранного времени»[68]. Все так.

Если амбивалентный Арбенин все-таки слышит «шепот Господа в своем сердце»[69], то следующий представитель духовно-экстрасенсорной власти, сыгранный Янковским, против Всевышнего идет с открытым и последовательным бунтом. Это мощный гипнотизер и экстрасенс Константин Берк из «Секты» (2019), восьмисерийного психологического триллера с элементами мистики, снятого французско-грузинским режиссером Гелой Баблуани. Руководитель масштабной структуры, элитной секты «Первозданные», основанной им самим, Берк готовится к своему Великому Дню. К кровавой ритуальной «вечере» в кругу самых состоятельных адептов, во время которой собирается, ни больше ни меньше, провозгласить себя их богом.

Как и Арбенин, Берк наделен уникальным даром, обеспечивающим ему почти безграничную власть над другими людьми. Этот притягательный монстр способен полностью переписать чужую личность – вплоть до детских воспоминаний – и поставить жертве множество «блоков», чтобы депрограммеры, специалисты по выбиванию из людей сектантской дури, хорошенько помучались, прежде чем снять его гипноз. Но если Арбенин раскаивается в эгоистичной растрате дара и переходит на сторону света, то Берку, прагматичному бизнесмену и образцовому психопату, просветление и угрызения совести не грозят. Выдворенный из духовной семинарии за ересь, этот обладатель непомерно раздутого эго и разъеденной пороками души давно и безвозвратно уверовал в собственную избранность и «солнцеподобность».

Для своего фальшивого гуру, солидного мужчины в строгом костюме-двойке, обитающего в роскошных интерьерах загородной резиденции, Янковский находит особую интонационную партитуру. Берк изъясняется медленно и негромко, с приглушенными согласными, но очень отчетливо, – он, как первоклассный манипулятор, знает, что так его будут слушать с повышенным вниманием.

Но его взгляд и пластика даже более красноречивы, чем немногочисленные реплики: он повелевает людьми одним движением глаз, легким жестом руки, хлопком ладонями, – и ему покоряются. Спускаясь со сцены в толпу сектантов, он до них снисходит, – и они встречают его как рок-звезду, как идола, к которому каждый стремится прикоснуться. Янковский наделяет своего героя, который по роду деятельности всегда на котурнах, чуть замедленной, чуть скругленной пластикой, порой – с откровенно театральными заимствованиями. Например, в сцене, где Берк приглашает адептов предаться типичной сектантской «практике» – свальному греху под запрещенными веществами, – его повелительные жесты словно подсмотрены у римских императоров, какими их видит масскульт: облаченный в белый халат, похожий на тогу, в этом эпицентре разврата Берк мнит себя то ли Нероном, то ли Калигулой.

Кажется, единственная его искренняя эмоция в контакте с другими людьми – унижающая жалость. Будто перед ним не человек, а какая-то тварь. В остальном он, как свойственно психопатам, носит маску: спокойного, уверенного в себе, своей силе и власти, предпринимателя. Для Берка, в отличие от Джона (Олег Ягодин), бессребренного лидера секты «Перехода», его детище – не в последнюю очередь бизнес. Отлаженная система выкачивания крупных сумм, во главе которой он, с вооруженными «шестерками» по бокам и в одном телефонном звонке от решения любой проблемы, похож на мафиози.

Максимально созвучная органике артиста и ценная мощными переходами состояний, роль Берка – одна их самых сильных сериальных работ Филиппа Янковского, в особенности благодаря сцене «тайной вечери» из заключительной серии.

Соперничая со Всевышним, Берк решает переиграть библейский сюжет на свой лад. И собирает под крышей бревенчатой избы двенадцать богатых «апостолов»,