Филипп Янковский. Только чужой текст. Творческая биография - Наталия Александровна Соколова

чтобы явить им «чудо» – и через него стать наконец для них богом. По плану Берка, каждый из его учеников-толстосумов должен умереть, чтобы потом восстать из мертвых благодаря маленькой девочке Кире (Марта Кесслер), способной воскрешать людей. Однако все идет не так, как задумал этот сумасшедший: вместо двенадцати верных адептов перед Берком – двенадцать трупов, а Великий День становится днем унижения и позора. Янковский, с героя которого в этой сцене наконец-то слетает маска, играет здесь крах психопата. Кристальную чистоту и честность того долго сдерживаемого и наконец прорвавшегося безумия, которое привело его в эту чудовищную точку пути. Отчаянную надежду – на то, что Кира поможет ему, сумеет воскресить спонсоров («Хоть одного!»). Страшную перемену во взгляде – от умоляющего к ненавидящему, – когда девочка говорит, что ничего сделать нельзя. В этой сцене Янковский создает непрерывный каскад мастерски отработанных, острых эмоциональных переходов. Наконец, Берка накрывают злость, отчаяние и непереносимый токсичный стыд, – и с криком раненного зверя он скрывается в лесу, оставляя «Секте» задел под второй, так и не случившийся, сезон.

Помимо Арбенина и Берка, в фильмографии Янковского есть и третий персонаж, наделенный даром, позволяющим ему – при желании – управлять людьми. Это эмер Глеб, сверхчеловеческое существо из полнометражного фэнтези «Самая большая луна», вышедшего на киноэкраны в июле 2024 года. Если экстрасенсы Янковского способны влезать в чужое сознание, то Глеб специализируется на эмоциях: он может считывать их на тонком плане, ретранслировать и изменять. А еще подпитываться ими – как и прочие эмеры. Однако положение у персонажа Янковского в своей среде вновь отнюдь не рядовое. Глеб, ни много ни мало, Избранный: вышестоящий в иерархии «энергетических вампиров», самый сильный среди них, – по крайней мере до тех пор, пока способности его юной дочери Кати (Симона Куст), центральной героини, не до конца активировались. Правда, эмеры вынуждены скрывать свое существование, прячась и от обычных людей, и от врагов-каннибалов. А потому власть Глеба теневая, маргинальная: он и примкнувшие к нему едоки эмоций ведут жизнь сквоттеров с богемными замашками – обитают в заброшенном петербургском дворце. Да и сам герой Янковского не столько авторитарный повелитель, сколько обаятельный предводитель (и заодно проникновенный сказочник), пользующийся доверием «соплеменников» – небезгрешный, умеющий манипулировать, но и миролюбивый, пускающий в ход свою силу лишь при появлении веской причины.

Производство «Самой большой луны» длилось долго (съемки сцен с Янковским проходили осенью 2021 года в Санкт-Петербурге, в том числе в павильоне «Ленфильма», где специально сконструировали декорацию «Сапсана»), а премьера не раз переносилась. Замах был на создание красочной фэнтезийной франшизы для «молодых взрослых», которую сопроводила бы литературная интерпретация, написанная Глебом Кащеевым. Книги вышли, да не вышло франшизы: в процессе своего затянувшегося рождения киноистория об эмерах словно сама от себя устала – получилась скомканной и безжизненной, имя режиссера Алексея Попогребского перед премьерой исчезло из титров, а кинокритики, соревнуясь в острословии, разнесли картину в щепки. Небольшая роль Глеба, несмотря на внешнюю яркость и честную психологическую проработку, новых цветов в творческом спектре исполнителя не открыла. Зато опять подтвердила, что для воплощения на экране высокочувствительных проводников человеческих энергий – персонажей, подобных Арбенину, Берку и Глебу – психофизика Янковского подходит идеально.

На Арбенине и Берке гипнотизеры с комплексом бога в фильмографии Филиппа Янковского пока заканчиваются (Глеб этим не страдает) и уступают место другим представителям духовно-экстрасенсорной власти – слугам божьим. Причем как подлинным, так и ложным. Однако не заканчиваются целители: чудотворные способности, пусть не в полную силу, у Арбенина «наследует» отец Варсонофий из шестисерийного драматического сериала Александра Молочникова «Монастырь» (2022). Как и подобает истинно праведному батюшке, этот герой Янковского – и премудрый пастырь для своих прихожан (что дает ему власть), и одновременно покорный слуга – Всевышнего и Церкви.

Власть в руках Варсонофия – структурно-духовная. Он часть церковной иерархии и ее блюститель, – несмотря на то что Александра Ремизова, автор идеи, и Молочников, написавший сценарий, не акцентировали внимание на чине героя Янковского при монастыре. Служит ли он настоятелем? Складывается впечатление, что да, хотя в сериале его никто так не называет – да и возможно ли это для пришлого человека, не учившегося в семинарии. Но является ли он самым уважаемым священником в округе? Без сомнения. Вот это на языке даже у местных трудников-похабников. Как бы то ни было, влиятельность Варсонофия простирается даже за пределы обители: по его слову игуменьей соседнего женского монастыря становится его дочь Елизавета (Наталья Кудряшова), – и по его же слову ее, фанатичку и тиранку, с этого поста снимают.

Духовная власть Варсонофия не менее весома, чем иерархическая: неортодоксальный мыслитель, хорошо знакомый с основами современной психологии, он дает наставления и послушания прихожанам и сыну-подростку Юре (Марк Эйдельштейн) – порой парадоксальные (например, наесться в пост скоромной пищи, чтобы не «сжирать» от злости окружающих), но всегда проникнутые любовью к людям. И сострадательно берет под крыло нечаянно очутившуюся в монастыре московскую тусовщицу Машу (Анастасия Ивлеева), набедокурившую в миру и прибившуюся к монахам в поисках защиты от бандитов. И хотя все повеления Варсонофия отданы с интонацией негневливой, они не подлежат обсуждению – это все еще предписания человека, которого Бог и Церковь наделили особыми полномочиями пред людьми. Распоряжаться этой властью герой старается лишь во благо – но иногда случаются и ошибки.

Варсонофий, до пострига звавшийся Владимиром, – еще одна шкатулка с двойным дном в фильмографии Филиппа Янковского. Сюжет «Монастыря» во многом строится на интриге: как жил этот нешаблонный, явно многое повидавший (и даже отчего-то владеющий техникой рукопашного боя) батюшка прежде, чем избрал монашескую стезю? И что за кромешная тайна окутывает внеэкранную маму Юры, которую юноша, выросший в стенах обители, никогда не видел?

Научившийся под строгим отцовским надзором математике, Юра вычисляет: когда он родился, его матери было всего шестнадцать лет, а папе, Варсонофию, – сорок четыре. «Разве так можно?», – обескураженно спрашивает молодой вихрастый красавец у отца, а тот не торопится объясняться. Этот эпизод бросает на благочестивого персонажа подозрения в лицемерии и педофилии, делает образ противоречивым, двойственным – и подогревает зрительский интерес. Но, как часто случается с героями Янковского, самые ужасные подозрения оказываются напрасны: в финале Варсонофий сознается, что Юра приходится ему вовсе не сыном, а внуком.

В роли почти святого батюшки, и вместе с тем – неидеального, живого человека со своим багажом ошибок, страхов и слабостей, Янковский феноменально убедителен. По-новому звучит в «Монастыре» голос актера: интонации Варсонофия – вкрадчивые, приглушенные, бархатные, нежные, пропитанные добротой. Но без приторной елейности – напротив, в них