Сестра печали и другие жизненные истории - Вадим Сергеевич Шефнер

VI

Три с лишним месяца Шефнер к дневнику не прикасался.

22.06.43. Два года войны… Ничего не записывал в дневник это время – и нечего было, и обленился. Теперь буду опять вести запись.

За эти дни. 13 мая получил открытку от Кати Павловой из Казани. Она писала, что жива, что помнит меня, что живет в Казани. Затем я получил от нее еще две открытки. Содержание такое же. О себе она ничего не пишет. А я ей, как только получил первую открытку и узнал ее адрес, стал слать ежедневно телеграммы и письма. И вот 15.06.43 получил от нее телеграмму, где она сообщает, что у нее украли карточки, и просит помочь. Я послал ей все деньги, какие есть – 1750 р. Еще телеграфировал Наташе Полевой в Чистополь, чтобы съездила в Казань и помогла. И вообще принял все меры. Я знаю, что без карточек ей очень тяжело, наверно. Но зная это, чем я могу ей еще помочь? Очень тяжело все это, очень грустно.

Сегодня и вчера был в Питере. Ездил провожать Димку. Он уезжает в футбольное турне. Москва, Казань, Алма-Ата. Выехал я в Питер вчера вечером. Ночевал у Катюши на Рыбацкой. <…> Мы с ней гуляли по ночным улицам, а потом сидели до 6 часов утра вместе. Мне очень хорошо с ней. Милая, дорогая Катюша. <…>

В одну из прошлых своих поездок в Питер, в первых числах июня, мы с Катюшей ходили на их огород (предлог), а потом пошли бродить по Каменному острову. Белая ночь, зелень, река, безлюдье. Мы были как в сказке.

Да, в одну из моих поездок в Питер, в мае, меня чуть бомбой не убило. Шел по Фонтанке, днем. Бомба попала в детский дом. Я проходил мимо. Меня отбросило взрывной волной. Потом я помогал вытаскивать ребятишек из развалин. Видал всякие ужасные вещи… А перед этим я прощался с Катюшей на Невском, 26, и прощательный поцелуй затянулся. Эти несколько секунд и спасли меня. А то бы прямо под бомбу. Так что Катюше я жизнью, можно сказать, обязан.

Еще за эти дни: болел (что-то вроде малярии), получил медаль «За оборону Ленинграда», получил от Чивилихина письмо. Встретился в Питере с приехавшим туда на 3 дня Гитовичем, мирился и пил водку.

Стихи о сапере хорошо бы написать, о сапере, который невольно всюду выбирает места для минирования. И даже в мирное, послевоенное время ему мирные поляны будут казаться объектами для минирования.

Еще за эти дни. Был на передовой, там, где когда-то был Белоостров. Впечатления (зрительные) сильные. Здесь чувствуется опустошение войны. Ну а огневой активности при мне неприятель не проявлял. Раз только мину бросил близко от землянки, и осколки запрыгали по земле. Еще я попал под огонь финского снайпера, но, видно, снайпер был…ый.

Сегодня говорил с Панковским. Черт побери, лучшие лирические довоенные стихи мои не войдут. Добавил в книгу сегодня 3 новых стихотворения:

1. Взморье (новое). 2. Вместо письма. 3. Два года.

28.06.43. Вчера утром машиной выехал в ЧР к Матвеевой. Ночевал у девушек, в их землянке. Почти не спал. Клопы, тараканы и мыши. Мыши забавны. Утром вышел оттуда, прошел несколько клм. до ППМ, там ждал машины. По пути к ППМ, на дороге, где много воронок (вчера и сегодня ранним утром финны били по дороге), трогательно гадал на ромашках на Катю (Григорьеву). Один раз вышло «любит искренне». Еще ел недозрелую землянику по обочинам дороги. Вернулся в редакцию сегодня на машине часа в 4 (16 ч). На машине ехать было чудесно – шофер гнал лихо. Ах, как я люблю скорую езду!

В начале июля лили дожди. Погода выдалась холодная, не ко времени осенняя. Настроение было неважное. «Сегодня, – отметил Шефнер 3 июля, – нам зачитали сообщение ПУРККА о генерале Власове. Это дело серьезное». Не позволяя себе киснуть, Шефнер писал много писем. Жажда писать письма и желание получать их в ответ словно соперничали, контакт, пусть ненадежный, – с близкими, с друзьями, с довоенными знакомыми – был крайне необходим. Диалог с ними отвлекал от фронтовой бессмыслицы и связывал с заблокадным миром. К своей переписке Шефнер был дотошно внимателен, письма воспринимал как некую компенсацию душевного общения. И литературную компенсацию тоже – стихи для армейской газеты и даже лирические для себя потребность писать никак не удовлетворяли.

8.07.43. Два дня был в Ленинграде. Сдал в «Звезду» Голубевой на всякий случай (вряд ли будут напечатаны):

1. Когда-нибудь.

2. Через год.

3. Я серым мохом…

4. Наступление (Ленинград).

5. Испытанный солдат.

Сдал для книги два стихотворения:

1. Испытанный солдат.

2. Ленинградка.

Был на радио, надо сдать туда стихи Малкиной.

Ночевал в квартире у Катюши. Катюша, как всегда, чудесна и обаятельна.

Был у Ольги Александровны на ул. Стачек. Там часты обстрелы. Я тоже попал под обстрел. В том районе много разрушений, куда больше, чем в центре. Заходил на квартиру к Боре Цуханову, там узнал кое-что о его смерти.

Он умер в армии от голода в декабре 1941-го. В квартире пусто. Только девушка какая-то там живет в комнатушке. Вся семья Цухановых вымерла – а было пять человек. Я ходил по пустой квартире, рылся в книгах, раскиданных по столам и на полу. Ох, как это мрачно. Взял на память монографию о Сезанне, распрощался с девицей и ушел.

Много ходил по ленинградским улицам. До изнеможения. Какая тишина, какое безлюдье на Васильевском острове, на моей Шестой линии… Третий день идут бои на Орловско-Курском и Белгородском направлении. Наши на этот раз держатся хорошо. Немцы почти нигде не продвинулись… Опять сегодня дождь. Вчера была хорошая погода. Ленинградцы теперь не любят хорошей погоды – в хорошую погоду и бомб больше, и обстрелы чаще.

9.07.43. Вчера был юбилей (2-летие) части. Выпили. Получил благодарность в приказе по армии. Но водки маловато было… Написал письма: Кате Павловой, Галюше, Наташе Кышевой… Погода улучшилась. Лежал три часа на траве, грелся и читал «Саламбо» Флобера – черт знает в какой раз. Прекрасная вещь… В «ЗП» напечатано мое стихотворение «Испытанный солдат».

10.07.43. Англо-американские войска высадились в Сицилии. Это уже подобие второго фронта! Письма получил: от Гитовича, от Лили. Письмо послал Катюше, в Ленинград. <…> Была сильная гроза. Люблю грозы!

12.07.43. Прочел «Николая Курбова» Эренбурга. Раньше не читал. А интересно… Приехавшие из Ленинграда говорят о сильном обстреле. Бьют