Сестра печали и другие жизненные истории - Вадим Сергеевич Шефнер

факелов, висящих в воздухе, и зеленые и алые огни трассирующих снарядов и пуль крупнокалиберных пулеметов. Но, судя по всему, это не немцы налетали на Ленинград, а наши самолеты бомбили район Урицка (примерно). Так что это не грустное зрелище, а наоборот… Писем ни от кого и никому. Ничего не пишется… Сейчас луна, звезды, и на горизонте – свет факелов, и вспышки бомб, и разрывы зенитных снарядов. Это, возможно, работает наша АДД где-нибудь в районе Урицка.

25.08.43. Писем не получал. Послал Катюше в Л-д две телеграммы и письмо. Прошлую ночь дежурил и читал рассказы Бунина. Они читаются как стихи. Сейчас ночь, черная и сырая. Лягу спать.

27.08.43. Был в Ленинграде у Катюши. Катюша угощала водкой. Был у нас серьезный разговор. Но сейчас у меня все спуталось в голове, напишу завтра… В Ленинграде спокойно. Ни одного разрыва. Даже необычно как-то… Книга движется…

2.09.43. 29-го и 30-го у меня была Катюша, потом я поехал через Ленинград в командировку в Песочную. Вчера в Ленинграде был у Катюши и ночевал у ней. Я все больше и больше люблю ее… Она обаятельна и мила, да и не в этом дело. Просто дело в том, что люблю… Сейчас прекрасная звездная ночь. Где-то за Ленинградом – вспышки бомб и выстрелы зениток. И не понять – мы это бомбим или нас. Наверно, мы. Сводка сегодня очень хорошая. Заняты Сумы и еще несколько городов. В Ленинграде было чудесно. Ходили с Катюшей в кино, смотрели «Миссию в Москву». Картина плохая. Письмо от Гитовича и три письма от Галины Александровой. Видно, ей очень скучно. Я послал ей открытку. Еще послал открытку Гале. Обстрелы Ленинграда прекратились. Ленинградцы ожили, настроение у всех хорошее.

5.09.43. Вчера вечером приехала Катюша ко мне, сегодня вечером уехала. Милая Катюша… Время мы провели очень хорошо. Только у меня грипп, черт его побери, насморк и кашель адский. <…> Погода ясная, но холодная. Сводки хорошие. Ничего не написал за эти дни.

VII

Больше месяца Шефнер к записям не обращался. Потом объяснил: «Лень…»

13.10.43. Вышла из печати моя книжка стихов – «Защита». Получил авторские экземпляры. День с Катюшей. Милая. Я почти счастлив… В городе обстрел, и довольно сильный. Когда шли с Катюшей по Фонтанке из Дома Маяковского, снаряды ложились где-то недалеко… Есть отдаленная возможность поехать в Москву, в дом творчества.

14.10.43. Люблю Катю. Черт побери, жизнь не такая уж плохая вещь!

15.10.43. В Москву! В Москву! Уйма хлопот. Сейчас еду в Ленинград. Ночую у нее.

17.10.43. Столько возни, что не верится в то, что поеду… Катя прелестна. Я совсем переменился. Начинается что-то похожее на счастье.

23.10.43. В Москву, по-видимому, не удастся поехать. Слишком много возни. Мне уже расхотелось. И от Катюши не хочется уезжать.

26.10.43. Если я буду жив, то в первый день после окончания войны мы с Катей запишемся в этом самом загсе. Вот так-то!

27.10.43. Что счастье? Счастье – это Катюша. А грешно быть счастливым во время войны. Я почти счастлив. Нет, нехорошо быть таким счастливым. Есть ли ровное, спокойное, перманентное счастье? Нет такого, пожалуй. В это я все-таки не верю. Счастье – это взлет. А потом все мы шмякаемся о землю. Мрачная философия, ну ее к черту. Не будем анатомировать Фортуну, а то она умрет под ножом.

28.10.43. А в Москву все-таки еду! Ура! Но какой ужасной возни это стоило. Канцелярщина невыносимая… Ничего за это время не написал, лодырь! Влюбленный идиот! А впрочем, все чепуха. Он любит ее, она любит его, хотя меньше, чем он ее. Ах, как все хорошо! Нет, Катя – лучшая в мире. Все слова – ничтожны.

29.10.43. Сегодня уезжаю. Не хочется уезжать от Катюши, тем более что в городе обстрелы. Да хранит ее Бог! А есть Бог? Коли с Катей ничего не случится за этот месяц, то, значит, есть. Ну и болван же Вы, Вадим Сергеевич!

30.10.43. Вчера поехать не удалось. Еду в Москву сегодня в 11 вечера с Финляндского вокзала. Уже есть билет. УР-А-А-А! Милая Катинька!

2.11.43. Я в Москве. Вернее, я уже не в Москве, а в Переделкине, в доме творчества. Здесь очень мило.

Ехал так. 30-го вечером поехали с Катюшей на Финл. вокзал. Катюша меня провожала. Простился с милой Катюшей. Сел без особой возни в вагон, на боковую полку, получил спальные принадлежности. Поехали. Ехали три дня и две ночи. Через Волхов, Тихвин, Неболчи, Угловку, Бологое. В Волхове поезд стоял долго, часов шесть. Здесь пожрал в продпункте. Ужасное впечатление произвел на меня этот город, Волхов. Разрушений мало, но на всем мерзость запустения. Вдобавок была слякоть, серая погода, мелкий дождь.

В Москву прибыл сегодня утром и сразу же поехал в Литфонд, там уплатил деньги за путевку и поехал в дом творчества, с Киевского вокзала. Здесь хорошо. Дачи в сосновом лесу, по деревьям прыгают белки, тишина.

3.11.43. Был в Москве. Послал две телеграммы Катюше. Москва уныла. Народу много, но народ выглядит неважно. Москва очень опустилась. Грустно… Начал писать нечто вроде поэмы. Написал Катюше письмо.

5.11.43. Ничего с поэмой не выходит. Катюше за это время послал пять писем и несколько телеграмм.

7.11.43. Скучаю по Кате. Ничего не пишется. Напьюсь сегодня.

11.11.43. Послал телеграмму Кате. От нее ничего. Сегодня ей 21 год.

15.11.43. От Кати – телеграмма. Но очень холодная, даже без «целую». Что такое случилось?.. Грустно.

16.11.43. Поэма движется. Погода стоит переменная – то снег, то слякоть. Я похудел и оброс щетиной. Много пишу.

17.11.43. От Катюши телеграмма. Телеграмма сдержанная. Ни одного ласкового слова. Мне начинает казаться, что что-то изменилось в ее отношении ко мне… Что касается поэмы, то она не выходит… Очень много здесь всюду инвалидов войны. В Ленинграде мы этого всего не видим. А здесь – очень много. И много нищих в поездах. Поют по вагонам. Да, невесело. В Москве я бываю редко. Мне нравятся московские переулочки. Они очень уютны.

24.11.43. Сухая телеграмма от Кати. Стоит унылая погода, грустно, хочется в Ленинград.

27.11.43. Завтра еду в Ленинград. Уже снялся с учета у коменданта. Теперь надо билет достать.

1.12.43. Я в Ленинграде… Лучше бы не приезжал. С Катей все кончено. Разошлись навсегда. Господи, какая тоска. Жить мне совсем не хочется. Я