Записки москвича - Дмитрий Владимирович Кошлаков-Крестовский

Весельчак и балагур Виктор, начальник типографии в библиотеке, очень должен был пригодиться за столом. Он знал неимоверное количество анекдотов и сыпал ими направо и налево, порой Геннадию Андреевичу казалось, что Виктор говорит анекдотами. Однажды, оказавшись за нехитро накрытым столом в каморке типографии, Геннадий Андреевич имел счастье оценить и способности Виктора говорить тосты. И про птичку, и про старика, про «ты бы» и … говорил, говорил, говорил. Сидящие за столом уже поднимали рюмки, чокались и выпивали, не обращая внимания на своего начальника. Один только Геннадий Андреевич, полураскрыв рот, слушал Виктора, тужась запомнить хоть что-то и ругая себя «олухом царя небесного». Жена же Виктора, Лариса, всегда с огромным «вавилоном» на голове, была холодна и строга. Она была завхозом в этой же библиотеке и считала себя наиважнейшим звеном в этом храме науки. Как они жили, Геннадий Андреевич не знал, да ему это было и не нужно. Но в новогоднюю ночь ему очень хотелось, чтоб они были рядом с ним.

Вот, пожалуй, и все. Нет, он забыл о соседке с дочкой. В этом году Нюра осталась в Москве и не поехала к родителям в старый волжский городок отмечать наступление нового года. Конечно же, и ей будет место за его большим столом.

Теперь меню. С салатами всё относительно просто – вари, режь, три, мешай. Сложнее дело обстояло с селёдкой «под шубой». Геннадий Андреевич не купил селёдку! Катастрофа, ведь всем без исключения она будет нужна. Ведь у всех будет селёдка «под шубой». Громыхая ботинками, наспех накинув тулуп, он ввалился в «Новоарбатский», схватил предпоследнюю плоскую жестяную банку «Сельдь Иваси» и встал с сияющей улыбкой в кассу. Перебирая в голове список продуктов, он наткнулся на отсутствие бутылки шампанского, минералки и сладкой газировки для меленькой Маруси. Но, решив, что на сегодня достаточно, не стал выходить из очереди и, заплатив за селёдку, размеренно пошёл домой.

Картошка, морковка, свёкла, яички, мясо были сварены и стояли, охлаждаясь между рамами его огромных окон. Количество ингредиентов ему подсказала Нюра. Она же всё аккуратно разложила по кастрюлькам, предоставив свою плиту для кулинарных подвигов соседа. Улыбаясь, смотрела, когда Геннадий Андреевич сливал кипяток из кастрюли, ошпариваясь паром и капельками кипятка, забавно подпрыгивая то на одной, то на другой ноге, как бы приплясывая.

Нюра не ожидала, что Геннадий Андреевич пригласит её в гости. Она, незаметно для него, залилась нежным румянцем после того, как услышала немного нескладные слова: «Ты приходи с Марусей ко мне встречать новый год». Ведь за эти долгие шесть лет никто её не звал в гости. Не потому, что она была нелюдимой или не умела поддержать компанию. Просто вначале круг её общения состоял из друзей бывшего мужа, убежавшего от нее ещё беременной. Потом были бессонные ночи, пеленки, сопли, корь и прочий грипп. Всё как у всех. К родителям возвращаться не стала, хотя они очень звали. Так и растеряла всех друзей-знакомых. Да и подружки, как правило, все замужние, видели в ней соперницу, ведь была она свежа и аккуратна, а рождение дочери не сказалось на её фигуре.

За два дня до нового года, прямо перед выходом Геннадия Андреевича на работу, в дверь позвонили. Он, стоя уже одетый в неизменный тулуп, открыл и, увидев почтальона, почему-то совсем не удивился протянутой ему телеграмме. Он как будто чувствовал, что что-то произойдёт.

– Вы…? – мерзким писклявым голосочком проблеял почтальон фамилию Геннадия Андреевича.

– Я, – отчего-то басом ответил адресат.

– Получите и распишитесь. Срочная.

Геннадий Андреевич, расписавшись в специальной табличке, получил помятый листок с надписью красными буквами «Телеграмма» и наклеенными строчками, образовывающими короткое предложение: «Прилетаю тридцать первого ТЧК Жди гости ТЧК Твой Вовка ТЧК». Геннадий Андреевич даже сморгнул, не поверив своим глазам. Они не виделись несколько лет, аккурат с того времени, как Вовка получил место замглавного областной газеты. И тут, как снег на голову – приезжаю, тчк… Первый радостный порыв сменился мелкой дрожью и густым покраснением физиономии.

– С Вами всё нормально? – пропищал почтальон, скорее для проформы, нежели искренне желая справиться о здоровье адресата.

– С кем? – Геннадий Андреевич возвращался в сознание.

– Что за народ пошёл? Хорошее приносишь – в обморок, плохое – в обморок. Через одного скорая. Уйду я. Не буду больше носить телеграммы. Тут никаких нервов не хватит. С Вами, молодой человек, с Вами! А то, с кем ещё? Мы тут одни!

– Да, спасибо. Всё нормально, – пробурчал Геннадий Андреевич и захлопнул дверь перед любопытным носом заглядывающего внутрь квартиры почтальона.

Вовка. Друг детства. Он тот моторчик, который всегда был заведён и крутился как вечный двигатель. Выдумщик и балагур, Вовка был в его, Геннадия Андреевича, жизни всегда. Они лепили куличики в песочнице во дворе под присмотром бабушек. Гоняли на великах по арбатским переулкам, порой невольно, а иной раз и специально, обрызгивая длиннокосых девчонок, проезжая по летним лужам. Поджигали тополиный пух, который скапливался в углу бордюров мостовых, и бежали за огненной полосой, пока она не упиралась в лужицу или шину автомобиля. Играли в ножички, пока совсем не становилось темно, подаренным ему Вовкой перочинным ножиком с синей пластмассовой рукояткой в виде матрёшки. Катались на коньках или на Патриках, или на Чистых, не любя парки и признавая только натуральный лёд с огромными трещинами, через которые лихо прыгали, играя в салочки. Запускали в бассейн «Детского Мира» карасей, выловленных в Чистых прудах на купленные в «Охотнике» на Неглинной за 40 копеек снасти.

А потом Вовкина семья получила квартиру, и они уехали в новые московские районы с отдельной ванной и кухней. Но самое главное у Вовки появилась своя комната, в которой он зимними вечерами точил магний для летней дачной компании. Телефона не было, и знали они друг о друге от мам, которые время от времени созванивались, передавая закадычным друзьям приветы. Окончательно возмужав, и не в силах оставаться друг без друга, раз в неделю они встречались на площади Ногина и шли гулять, рассказывая друг другу новости о школе, а потом об институте. О влюблённостях и профессорах, о картошке и стройотряде, о планах и мечтах.

И вот он, Вовка, скоро будет в Москве. Да не просто в Москве, а у него в гостях. Праздновать первый его собственный Новый год.

«Нет, это решительно не просто так», – думал Геннадий Андреевич. Вовка почувствовал о переменах в его жизни и прилетел поддержать, быть с ним рядом.

В канун нового