Зов Гималаев. В поисках снежного барса - Билл Крозье

или более голов, которое пасли стеснительные девочки лет десяти. Вскоре мы встретили ещё одну девочку, которая шла обратно в Намгунг с корзиной за плечами и с навьюченной лошадью. Она ослепительно улыбнулась нам, и мы поделали друг другу «таши делек».

Вскоре нам повстречалось целое семейство. С ними шли три непомерно нагруженные лошади, первую из которых вёл маленький сын в красном китайском тренировочном костюме. Отец нёс на спине младенца. Вслед за ним шла жена, одетая в традиционную чубу, тибетскую шерстяную юбку и ярко-красную спортивную куртку; дополняли её наряд серьги из коралла и бирюзы. Замыкала шествие пожилая женщина, которой на самом деле было, должно быть, не больше пятидесяти. Она шла медленно. Одета она была в вязаный свитер, а голову покрывала ярко-красной шалью, которая ненадёжно балансировала у неё на макушке, защищая от солнца. Эти пятеро выглядели смертельно уставшими, когда обменивались с нами приветствиями «намасте» и «таши делек». Чандра отметил, что они идут собирать ярцагумбу, однако трудно было судить, насколько долгий путь они уже проделали.

Начался спуск к Салдангу, который уже виднелся в долине справа внизу. Рядом со школой виднелась кричаще-яркая красная крыша. На школьном дворе в углу стояла «энергобашня», которую установила здесь команда Питера Уэрта: электричество из солнца и ветра снабжало школу светом.

Не спускаясь в долину, мы двинулись к большому дому над Салдангом, который принадлежал Тинле, герою нашего каравана. Прежде нужно было перейти большой овраг, но уже отсюда мы ясно видели жилище Тинле, с хозяйственными постройками, ухоженными полями и шестью чортенами, размечающими границы его владений. Среди полей встречались ещё чортены. На полях пахали его домочадцы, четыре женщины и мужчина в красной головной повязке. Простой деревянный плуг тянула одна-единственная белая лошадь. Когда мы подходили к ферме, на нас бросился с лаем крупный, мускулистый мастиф, которого, впрочем, надёжно удерживала крепкая цепь. Милые внуки Тинле с радостью взяли Гарри за руки, чтобы вместе обойти собаку.

Саила организовал кухню в одном из сараев, и мы пообедали на крыше: сидя на тёплом солнышке, мы угощались сардинами, салатом и сыром. Прямо над головой у нас пронеслись два невероятно огромных снежных грифа и приземлились на тропу, которой мы только что прошли. Вскоре, однако, их спугнул Филипп, который приближался к ферме со своим обычным получасовым отставанием, и грифы снова взмыли в воздух.

Самого Тинле нигде не было видно: нам передали, что он ещё где-то в Салданге. Мы жалели, что не повидались с этим знаменитым человеком. Его сын пригласил нас осмотреть дом, так что мы, перевалив через огромную кучу сухого ячьего навоза, заготовленного на зиму, поднялись по лестнице на второй этаж. В углу комнаты находился лежак Тинле. Чуть дальше располагалась кухня, где домочадцы теперь собирались после утренних полевых работ. Сын Тинле щедро наливал каждому ячьей часуймы, а жена его пекла чапати на горячей сковороде.

После обеда мы собирались пройти по тропе, которая пролегала выше и обещала ещё более захватывающие виды, а носильщики в это время должны были пройти по лёгкому маршруту вдоль Нангкхонг-Кхолы. Не успели мы пройти и двадцати-тридцати метров, как послышался на удивление знакомый голос: Тинле, сам «герой каравана», кричал нам, что мы идём не в ту сторону. Мы спустились обратно по склону, и Чандра заговорил с ним. Я вынул из рюкзака своего игрушечного барсика и предложил Тинле сфотографироваться с ним: тот охотно улыбнулся в камеру. У старика болели колени, так что Чандра предложил болеутоляющий спрей для его распухших суставов.

Сделав фото, мы распрощались и отправились, теперь уже верным курсом, по невероятно красивой высокогорной местности, с бесконечными видами на бурое Тибетское плоскогорье и дальние ледяные пики. Мы шли на север под ярко-синим небом, день был безветренный, по правую руку от нас в глубокой расщелине едва журчала невидимая река. Кроме наших шагов, вокруг раздавались только птичьи трели да блеянье коз; мы зашли дальше «Снежного барса».

Именно в этой географической точке Питер Маттиссен повернул к югу и начал своё длительное путешествие домой, в Америку, к детям. Последнюю ночь в Салданге он провёл в жилище друга Джанг-бу, одного из своих спутников. Путешественники сидели за столом и пили чанг, местное пиво; солнце закатывалось за горы. Маттиссен говорит, что в тот вечер он сидел «в полном покое, точно Будда», радуясь, что рядом друзья: Джанг-бу, Дава, Гьялцен и Туктен, Кулку, с которым он проводил время в Ше.

Отправившись следующим утром в Намдо, деревню к северу от Салданга по долине Нангкхонг, Маттиссен подробно сравнивал Салданг и Рингмо. Оба населенных пункта находятся примерно на одинаковой высоте, однако Рингмо при этом – гималайская деревня в лесной полосе, а Салданг стоит на безлесном, пустынном Тибетском плато.

Прошагав около часа, мы приблизились к какому-то чортену и встретили двух молодых женщин с пони, которые шли в противоположную сторону. Оказалось, женщины работают учительницами в местной школе и прекрасно говорят по-английски. Сейчас они отправляются на каникулы: начинался сезон сбора ярцагумбу, и школа не работала.

Располагалась она в паре сотен метров от того самого чортена, на краю живописнейшей деревни Каранг – «Начальная школа Каранга им. Гангджонга Рикшунга». Это поселение раскинулось в естественном амфитеатре реки Нангкхонг. На некоторых распаханных террасах уже зеленели посадки. Традиционные квадратные жилища из камня и глины, увешанные молитвенными флагами, тонкой линией протянулись по долине. В центре деревни стояли обыкновенная, неукрашенная старая гомпа и несколько древних чортенов. Новая гомпа находилась в верхней части деревни, так что, увы, мы туда не попали. Зайдя на школьный двор, мы побеседовали с учителями и погоняли мяч с ребятами, которые остались при школе, потому что родители их жили слишком далеко.

Затем мы вошли в Каранг. Изнутри деревня казалась ещё красивее прежних – хаотично застроенная, попросту средневековая. Ни антенн, ни машин, ни громких радиоприёмников. Только веет ветер, щебечут птицы и фыркают лошади. Настоящий рай. Местные жители были вполне дружелюбны: на миг отвлекаясь от работы, они с мимолётным интересом смотрели на нас и говорили нам «намасте» или «таши делек». Осторожные дети держались подальше от чужаков, но всё равно махали и улыбались нам.

Мы прошли по всей деревне, мимо старой гомпы, потом спустились в глубокий овраг и вскарабкались на другую его сторону, где стояло ещё одно поселение под названием Маранг. Преодолев подъём у трёх чортенов, мы снова оказались на хребте и продолжили длинную, живописную прогулку на север.

17. Дора-Сумдо: магия слияния

Длинный спуск к реке мы начали,