Зов Гималаев. В поисках снежного барса - Билл Крозье

В маленьких загонах стояли могучие, красивые яки. За одним, с длинной тёмной шерстью, ухаживал мужчина: уши и рога животного были украшены синими и красными кисточками. Пройдя чуть дальше, мы увидели дом с открытым двором и, заглянув за стену, обнаружили там ячью шкуру, недавно снятую, которая сушилась на солнце кровавой стороной вверх, как влажная багровая простыня. В нескольких метрах, рядом с рублеными останками животного, сидела пожилая хозяйка дома, видимо, ожидавшая, когда соседи прослышат о свежем мясе и захотят его купить. И Саила, конечно, не мешкал: на ужин у нас был як.

Миновав центр деревни, мы двинулись через ухоженные поля по извилистой тропе, петлявшей между подпорными земляными насыпями, которые разделяли участки. Работников было много: обрабатывали почву, сажали, гнали скот. На нас внимания не обращали. Спустившись к большому арочному чортену и пройдя под ним, мы перешли через мост и добрались до лагеря, разбитого на поросшем травой островке. Переход сегодня был долгий, и, умывшись и сбросив тёплую одежду, мы с наслаждением отведали картофельного пюре с ячьей котлетой.

Нарендра и двое носильщиков из Дунаи должны были расстаться с нами следующим утром: их ждал другой треккинг в Верхнем Долпо. После ужина мы распрощались и, как принято здесь, дали им чаевые. Нарендра, проводник из Дунаи, всегда добродушный и улыбчивый, был нанят для того, чтобы провести нас по альтернативному маршруту и доставить в Ше.

После ужина под ясными звёздами на небе мы вернулись в палатки. Я всё никак не мог привыкнуть к созвездиям Северного полушария.

Заснул я легко. Меня ждал очень приятный день отдыха в безлесной скалистой Тиндже.

19. Шестипалый человек

27 мая. День отдыха в Тиндже, посещение Тролунг-Гомпы

День в Тиндже начался с восхитительного завтрака: кофе, манная каша со сливовым джемом, омлет с луком и сыром и блинчики. Мы теперь все интересовались едой и часто о ней говорили. На большой высоте организм производит гормон лептин, подавляющий аппетит, в четыре раза больше обычного, таким образом компенсируя физические лишения. Из-за этого в горах аппетит невелик, однако другие метаболические и гормональные изменения как раз требуют, чтобы человек получал как можно больше энергии. Поэтому стараются найти компромисс, делая порции небольшими, но частыми и вкусными. Саила прекрасно справлялся с этой задачей – однако это нам не мешало грезить о жарком из дикого кабана, которое мы отведали в Пакхаре, а также о шоколаде, рыбе с картошкой, суши и ещё о чём-нибудь, что немного отличалось бы от дал-бхата.

Колин и Дункан собирались подняться на хребет к востоку от лагеря. Я так и не понял, почему они культурной программе предпочитали карабкаться вверх по склону каждый день. Что ж, каждому своё. Мы же с Гарри планировали дойти до монастыря Тролунг в двух километрах от Тиндже. Это была резиденция Тензина Норбу Ламы, художника, ныне жившего в Катманду. Мы слышали, что на базе монастыря существует школа живописи тхангка: именно благодаря ей отец Норбу и многие поколения до него были известными художниками. Считается, что, когда Долпо подчинялось Ло-Мантангу, дань оно платило, посылая Долпо-па вниз по Кали-Гандаку вырезать камни мани – или, как в случае с предками Норбу, расписывать господские монастыри. Многие их работы, ныне очень старые, проходят реставрацию.

Около половины десятого мы с Гарри отправились в Тролунг-Гомпу. Название «Тролунг» (альтернативное написание – «Дрёлунг») происходит от тибетского sgrol-lung dgon-pa, то есть «место спасения». Мы пересекли восточную часть Тиндже и свернули в долину Полте-Кхолы – реки, которая течет от тибетской границы всего в двадцати километрах от нашего тогдашнего положения. Тропинка вела мимо старого бастиона: их немного в этих краях, однако они всё-таки служат свидетельством, что здесь всегда был фронтир. Бастион представлял собой трёхэтажное здание с четырёхугольным фундаментом и выглядел очень грозно. Рядом с ним стоял лагерем Снеллгроув в 1956 г., и он пишет, что неподалёку находился дом главы Тиндже.

От форта мы медленно поднялись по склону, миновав несколько стен мани. Дорога была плохая, и подниматься оказалось тяжелее, чем казалось на первый взгляд. Впрочем, мы с Гарри часто останавливались полюбоваться видом и поболтать. Нам попадались свежие следы копыт, так что мы знали, что этим утром кто-то отправился в монастырь ещё раньше нас. Гомпы до сих пор не было видно, потому что она пряталась за хребтом и прежде нужно было его преодолеть. Мы останавливались перевести дыхание каждые несколько минут, и через час подъёма Тиндже под нами казалась намного дальше, чем полкилометра, которые в действительности нас от неё отделяли. На той стороне долины, на хребте над лагерем, виднелись фигуры Колина и Дункана, которые медленно поднимались в гору примерно на той же высоте.

На каждом шагу попадались прекрасные ракурсы для фотографий: особенно красиво было на юге, где возвышалась священная гора Кула. Это совершенно особенная гора. У неё примечательная форма, с несколькими скалистыми вершинами. Снега на ней немного, что придаёт ей ещё более грубые очертания. Стоит одинокая и доминирует над окружными долинами: мне она напомнила ту же гору Каракал в «Потерянном горизонте» Джеймса Хилтона.

Прямо над нашей тропой, в сотне метров, торчала верхушка чортена. Мы прибыли на место. Как всегда, обошли монастырский комплекс по часовой стрелке. Миновав несколько чортенов и ветхое, рушащееся здание, мы увидели низкие двери гомпы. Осторожно проскользнули мимо мастифа, сидевшего на цепи, но тот даже не шелохнулся. Может, это одна из тех редких собак в Гималаях, что довольны жизнью: впрочем, циник сказал бы, что он просто бережёт силы, а ночью примется лаять и выть.

Согнувшись, мы вошли в небольшую дверь и поднялись по узкой, тёмной лестнице, которая вывела нас на небольшой двор площадью примерно пять метров. «Ау! Таши делек!» – прокричали мы несколько раз. Откуда ни возьмись появились люди. К нам вышел мужчина лет тридцати в красной шерстяной шапке. Оказалось, что это местный лама и что зовут его Ньима Дондуп. За ним следовал молодой человек, которого мы сочли младшим ламой: на вид ему было около двадцати, и звали его Ринзин. Он знал несколько слов по-английски. Пришли также пятеро мальчишек – ученики Ньимы Дондупа. Шествие замыкал ещё один человек постарше, за пятьдесят, по имени Норбу.

На стене, под защитным карнизом, я увидел фото художника Тензина Норбу Ламы, который рисовал для фильма «Гималаи». У него в Катманду была выставка, на которую я пытался попасть, и я связывался