Из Кисловодска в Кисловодск. 1918–1919 - Всеволод Евгеньевич Милоданович

Потом меня сменил очередной часовой, и я вернулся в караульное помещение. Немного спустя вернулся и караульный начальник, в минорном настроении. «Как Вы думаете? – спросил меня. – Пройдет это для меня благополучно?» «Думаю, что пройдет, – ответил я. – Случайно мне приходилось читать статистические данные, и Подольская губерния, помню, принадлежит к числу наиболее благополучных!» Караульный начальник повеселел, а затем до нашей смены не произошло ничего примечательного.

Я уже упоминал выше, что в нашей армии были разные «бронепоезда» под командой подозрительных атаманов, а более – «розбшакiв та грабижникiв». Революция разделила население России на две неравные группы: на тех, которые грабили, и тех, которые были ограбляемы. Принадлежать к первой группе было, понятно, выгоднее, так, по крайней мере, было в действительности до поры до времени для большинства из них, а иногда и на всю жизнь. Это и привело к появлению многих атаманов. Но с дамой среди них мне пришлось встретиться только однажды, в Рыбнице. Это была Мадам Бойко, будто бы – вдова подполковника старой армии, которую подчиненные титуловали «Пани Матко».

Так вот эта «пани матка» послала приказание местному самоуправлению Рыбницы приготовить на вокзале такого-то числа к такому-то часу столько-то таких-то товаров, за которыми она приедет! Местные жиды, ограбленные уже дважды (как мы слышали), обратились за помощью к нашему начдиву, который решил взять жидов под свою защиту.

Мадам Бойко прибыла в назначенный ее час в поезде, состоявшем из двух вагонов. Ближайший к паровозу был, надо полагать, ее «салон-вагон», другой – с эскортом. Кроме того, была и открытая платформа, не иначе как для ожидаемого имущества.

На станции, однако, вместо жидов с товарами ее встретил адъютант нашего начдива с ультиматумом – исчезнуть моментально! Дама, вероятно, заметила школу в позиции близ станции, также и наш поезд, мимо которого должна была проехать к станционному зданию, и подчинилась. Ее поезд дал задний ход и отчалил. Мы сидели на полу в настежь открытых дверях своих вагонов, с винтовками в руках и наблюдали. «Пани Матка» стояла в дверях своего вагона. Она была дамой плотного сложения, одетая в кожаную куртку, с револьвером в кобуре на поясе. Проезжая мимо, она отчаянно ругала начдива и всех иже с ним, а мы, конечно, смеялись.

Говоря об этой атаманше, вспомню и рассказы о самом знаменитом нашем атамане Козубском. По профессии он был помощником машиниста. Имел два поезда: броневой (деревянный, с песком между сдвоенными дощатыми стенами товарных вагонов, с прорезанными в них бойницами, а также с платформами для артиллерии)[120]; второй поезд, нормальный, был базой. Дисциплина у него была железная! Несколько наших офицеров было свидетелями такого случая в Бирзуле: Козубский позвал к себе стоявшего в отдалении солдата. Тот попытался скрыться. Козубский крикнул еще раз, и солдат подошел к нему, и Козубский исполосовал его нагайкой. Солдат стоял «смирно» и безропотно переносил экзекуцию! Это было тем более странно, что отряд Козубского состоял из своего рода добровольцев, которые могли «смыться» в любой момент! Но они, очевидно, считали, что служить у него выгодно.

Иногда Козубский выезжал для практики в артиллерийской стрельбе. Полигоном ему служил город Балта, находящийся несколько в стороне от железной дороги Бирзула – Знаменка, километрах в четырех, насколько помню. Говорили, что такой выбор был сделан потому, что при обстреле этого города попасть в христианина совершенно невозможно, а что касается жидов – «чего их жалеть, нехристей!». Как видно из происшествия с Мадам Бойко, наш начдив был иного мнения.

Вообще же, хотя он был полковником старой армии, но в создавшемся хаосе был как рыба в воде – редкий случай у кадровых офицеров! Сам он, конечно, никого не порол, но у него были два молодца с нагайками, готовые выпороть кого угодно по его приказанию. Помню такой случай, еще перед достижением нами Бирзулы. Какой-то из наших солдат грубо ответил Свешникову. Возмущенный этим, Свешников вышел из вагона и пожаловался начдиву, бывшему на платформе.

Начдив сейчас же крикнул своих молодцов. Свешников испугался: опасное дело! Кто его знает? Быть может, уже завтра этот солдат окажется «командиром полка» и выпорет его, Свешникова! Он стал начдива просить солдата не пороть. «Не хотите – не надо! Но зачем же Вы обратились ко мне?» Молодцы были отозваны.

Мой командир был прямой противоположностью начдива: не умел примениться к новому времени и постоянно менял тон, от чрезмерно строгого, до, опять-таки чрезмерно, любезного. Вообще командирских способностей у него было мало, и не только командирских, но и прочих тоже. Но я был с ним в приятельских отношениях: человек он был безвредный, а мне довольно часто и полезный. Кроме того, он был 32-й бригады, а перед тем – XI-го мортирного дивизиона нашего корпуса!

Вообще же я считаю, что человек, в обращении с другими особенно, должен оставаться постоянным, независимо от режимов, т. е. как сказано в Библии: «Все, кто уповают на Господа, остаются постоянными, каким является Сион, постоянный на все века» (перевожу со старочешского языка, чтобы не искать в русской Библии!).

Однажды начдив поехал в Бирзулу по служебному делу. Одновременно с ним ехали и 2–3 наших офицера, проветриться и посмотреть, что делается в Бирзуле. Подъезжая к какой-то станции, он почувствовал что-то неладное, соскочил с поезда, когда тот замедлил ход, и скрылся в лесу. Остальная компания ничего не заметила и, после того как поезд остановился, была взята в плен! Их посадили в товарный вагон, стоявший на станции, и приставили караул. Что же оказалось?

Атаман Киршун, владелец отряда человек в 700, объявил себя Главнокомандующим советской армией! Овладев упомянутой станцией, он затем пошел на юг и на рассвете напал на Бирзулу! Отаман Янив спасся только тем, что был в это время в уборной в станционном здании! Подполковник Тальвинский, командир нашего 6-го горного артиллерийского полка, со своей частью бежал в поле, и с тех пор мы о нем ничего не слышали и только предполагали, что он или погиб, или пробился во французскую зону.

Однако силы отамана Киршуна, несмотря на внезапность нападения и панику в первый момент, все же оказались недостаточными против такой орды, которая была на станции. Киршун был отбит и отступил, караул, который стерег наших офицеров на станции севернее Бирзулы, тоже ушел. Офицеры вышли из вагона, а начальник дивизии вернулся из лесной сторожки, и все продолжали свой путь. Итак, по возвращении, им было о чем рассказывать. Авторитет