Из Кисловодска в Кисловодск. 1918–1919 - Всеволод Евгеньевич Милоданович

комнат, прилично меблированных. В гостиной нас удивило присутствие рояля. «Кто у Вас тут играет?» – спросил кто-то из нас. «Дочка, – ответил хозяин. – Она учится в консерватории». Это мне напомнило знакомство с заведывающим казенным винным складом в Ровне. Заведывающий начал службу в этом складе мытьем бутылок и дошел до своего тогдашнего места – заведывающего складом, с жалованием ротного командира и казенной квартирой в 5 комнат. У него тоже была дочка, окончившая гимназию и учившаяся в консерватории. Эта недурная собой рыжая дочка и была причиной знакомств поручиков и подпоручиков! Вообще же говоря, офицеры чуждались таких знакомств и потому имели малое представление о жизни низших классов в России!

В Веселом Куте нас привлекала, однако, не дочка, а мед! Хозяин имел пасеку! Он внес приятное разнообразие к установленной в армии пище: «крокодилий» чай (как назывался морковный), соленое сало и хлеб. Но и эта пища для нас скоро кончилась: Бандура прислал нам сообщение, что, так как мы к нему не переселяемся, то он прекращает выдачу продуктов! А на следующий день Свешников получил специальную бумагу свыше: «имярек «усовуеться с посади» (отрешается от должности), а мы – приказание Бандуры явиться завтра же к нему! Все мы, что называется, повесили носы, но дело оказалось не так плохо!

Фронт подошел к Бирзуле! и вся тамошняя компания начала переселение на юг! Среди первых пришедших поездов был поезд с интендантством. Свешников влез туда, нашел знакомых и вышел оттуда сияющим «интендантом»! Капитан Михнов порыскал туда-сюда и нашел какую-то медицинскую комиссию, которая, освидетельствовав его, признала неспособным ко всем видам службы, и получил соответствующее «посвiдчення» (удостоверение), которое давало ему право исчезнуть в Одессу вполне легально! Он тоже вернулся сияющим. Замечу, что он был так глух, что именно поэтому в свое время был переведен из артиллерии в категорию офицеров «постачяння» (снабжения).

Остались мы трое: Карпов, Новаковский и я. Оставаться у Бандуры мы не желали ни в коем случае и ожидали своего случая. Вечером того же дня он нам представился. На соседний путь пришел и остановился как раз напротив нашего поезда какой-то поезд, в котором мы заметили подполковника технической службы Минаева, начальника этой службы в нашей бригаде в Полтаве. Мы пошли к нему.

«Я имею право набрать себе отряд для охраны поезда, не справляясь о прошлом просителей. Вы приняты, господа, но… – добавил он с улыбкой, – только до Мигаевки. В Одессу мой поезд не идет». «Прекрасно!» – ответили мы. Мигаевка была только в 14 км от Раздельной, занятой французами, т. е. 4–5 часах ходьбы всего! Кроме того, для нас было главным ускользнуть от Бандуры, а что будет потом – время покажет!

Минаев сейчас же выдал нам «посвидчення», в которых было написано, что каждый из нас является «вартовым старшиной Рухумой Збройной Майстерни Запорожского Корпуса» (караульным офицером Подвижной Оружейной Мастерской Запорожского Корпуса), и приказал подчиненным показать нам вагон. Едва мы туда переселились, как солдат принес нам ужин, настоящий горячий ужин! Честь и слава Минаеву! Затем я пошел проститься с радистами и попал как раз вовремя! Они приняли как раз радиограмму атамана Григорьева. Полного текста ее я не помню, но начало врезалось в памяти: «Я, атаман Григорьев, приказываю французскому Главнокомандующему в течении трех дней очистить Одессу…» Далее следовали угрозы в случае неисполнения и приводились трофеи, взятые им в бою под Березовкой: тысячи пленных, десятки орудий и даже танков. Итак, приходилось спешить в Одессу, пока генерал д’Ансельм ее, чего доброго, не оставил!

Несмотря на то, что сообщение Григорьева могло поставить нас в очень тяжелое положение, я был все-таки доволен исходом битвы под Березовкой. Он ясно показал превосходство духа над техникой, притом – русского духа! Но кроме превосходства в технике французы имели там и громадное численное превосходство! Какой численности могла быть шайка Григорьева? Даже если она достигала численности пехотного полка, то что это означало против армии в несколько армейских корпусов? И, тем не менее, французская армия была побита[121]!

Вместе с «большевицким графом» А[лексеем] Николаевичем] Толстым сожалею, что среди победителей не нашлось ни одного грамотного человека, который бы составил описание этой битвы! Нашелся ли француз – не знаю, но полагаю, что если и нашелся, то не опубликовал такого скандала!

Итак, получив такое сенсационное известие и сообщив его прочим, я решил (и прочие были того же мнения), что по прибытию в Мигаевку нам нужно сейчас же идти пешком в Раздельную, а для облегчения бросить весь свой багаж (неприятно, но что же делать?).

И вот, когда на следующий день поезд подходил к станции Мигаевка, мы открыли двери настежь и, увидев на платформе группу железнодорожников, крикнули им: «Что нового?» «Да вот, французы покидают Одессу!» – ответил один. «Так что в Одессу ехать не стоит», – добавил другой с усмешкой. «Да мы туда и не собираемся!» – совершенно зря сказал Карпов. Железнодорожники усмехнулись.

Станция получила телеграмму из Одессы, что движение поездов на Раздельную прекращено, а если какой-нибудь поезд попробует приблизиться, то будет расстрелян артиллерийским огнем! К нам еще раньше доходили слухи, что некоторые наши части связали своих офицеров и выдали их большевикам (это тоже было одной из причин, почему я уехал со Свешниковым в Веселый Кут). Теперь прекращение сообщения с Одессой подтверждало, что французы исполняют ультиматум Григорьева и уходят из Одессы! Мы решили идти сразу же. И обязательно налегке – без всякого багажа, бросить все – кроме того, что могло поместиться в карманах! Я взял с собой «браунинг», полотенце, мыло, кусок бязи и кусок сахару, длиной дюйма в 3 (он почему-то остался не распиленным). Мы выступили. Но тут пришел поезд интендантства, и я, увидев Свешникова, подошел к нему и убеждал идти со мной. «А вещи?» – возражал он. «Вещи дело наживное! Вспомните рассказ о способе ловли обезьян в Индии: в тыкве делается отверстие, тыква выдалбливается и насыпается рисом. Обезьяна просунет в отверстие руку, возьмет рис, но теперь ее кулак не проходит обратно. Бросить рис ей жалко! Так и сидит, пока не придут люди и не схватят ее! Плюньте на вещи!» Но Свешникова не убедил, остался! И с тех пор пропал о нем и слух!

Я уже собирался догонять своих спутников, как к станции подошел экстренный поезд с генералом Зелинским. Сейчас же стало известным, что генерал едет вести переговоры о пропуске Пiвденно-Схiдной группы в Румынию. Но так как движение поездов южнее Мигаевки прекращено, то он запросил сперва о пропуске своего поезда и ждет ответа.

Идти пешком