Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск. Премия имени Н.С. Лескова. 190 лет со дня рождения. Часть 2 - Альманах Российский колокол

Рубцов, а это был именно он, оторвался от топографических карт, разложенных по массивному топчану из половинок брёвен:

– С сестрой-то? А пускай пока с тобой снаружи побудет.

– А с предателем что делать? Развязать? Поговорите с ним или сразу в расход?

– Чего ж не поговорить, поговорю. Вот и Серёжа весь наш разговор запишет на всякий случай.

Глаза Егорыча начали привыкать к полутьме землянки, и в другом её конце он разглядел человека – по виду своего ровесника, с очень гордым выражением лица, словно тот только что произведён в маршалы. Партизан Толик вышел.

– Не развяжете? – спросил Егорыч.

– Нет, – буднично ответил Рубцов. – Рассказывай.

Егорыч рассказал командиру всё. Не обижаясь на встречу, на завязанные за спиной руки, понимая, что и сам очень не любит неожиданностей, предпочитая проверенные рецепты действий. Рубцов слушал не перебивая, потом приказал Сергею развязать Черепанову руки:

– Информацию ты сообщил правильную. За бланки пропусков с правом въезда во фронтовую зону – отдельное спасибо. В отношении же твоей нелегальной работы посоветовать могу только одно – оставайся в отряде, пиши подробный отчёт, а мы найдём способ, как тебя переправить на большую землю.

– Постойте, – Егорыч чувствовал, что его ожидания продолжают сбываться, – я не могу оставаться в отряде, поскольку уже завтра меня ждут в Пустошке. Я прошу вашего содействия в том, чтобы мне разрешили довести операцию по внедрению к немцам до конца.

Рубцов чуть поморщился:

– Ну до какого конца!? Война по-любому скоро закончится. А потом посмотри на себя – какой из тебя разведчик-нелегал? Образования у тебя никакого, должность твоя у немцев жиденькая. Ну что ты ещё сможешь сделать?

– Власова убить, – вырвалось у Егорыча давно обдуманное.

– Уж не сомневайся, найдутся люди, которые Власова убьют. Без тебя небось справятся. Я тебе серьёзно говорю, как старший по званию и возрасту: кончай в шпионов играть и давай хотя бы к нам в отряд. Смоешь кровью свой позор, так сказать.

– Позор? – удивился Егорыч.

– Ну не гордость же! А если сам не захочешь оставаться, то силой оставим. Вот сейчас Толика позову, он полицаев очень любит и верит им жутко.

Егорыч очень не хотел этого, но пришлось идти ва-банк. Он поднялся:

– Хорошо. Вы не хотите мне помогать – это ваше право. Но я всё-таки прошу о двух вещах. Во-первых, я не могу самовольно отменять ранее данные мне директивы, а товарищ Мирон настаивал на моей работе в А-317. То есть если вы сейчас сорвёте моё задание, я не знаю, как на всё это посмотрит Москва.

– Угрожаешь, что ли?

– Нисколько. Просто объясняю, что я не могу выходить из игры по своей воле, без ведома тех, кто знает о моём задании. И, во-вторых, передайте, пожалуйста, мои соображения насчёт генерала Власова наверх и попросите их как можно быстрее связаться со мной, пока А-317 ещё в Пустошке.

Рубцов пригладил волосы. Неопределённо улыбнулся. Спросил Сергея:

– Послушай, а ведь он обратно к немцам просится, неужели отпустим?

– С Москвой надо бы всё-таки связаться.

– По поводу этого Мата Хари из Урюпинска? – Рубцов был, оказывается, не лишён чувства юмора.

– Мата Хари – вообще-то женщина.

– А почему ты думаешь, что я этого не знаю? Не знал бы, может, и не сказал бы так, – хмурился Рубцов.

Ему очень хотелось расстрелять Егорыча, раз – и шито-крыто. В то же время и таинственную «Москву» командир злить не хотел. Кто знает, что там затевал товарищ Мирон со своими особистами.

Егорыч понял страх Рубцова и пошёл навстречу:

– Называйте свои условия. Дополнительно к тем пропускам, которые я вам передал.

Такая конкретность Рубцову не понравилась. Он любил сам принимать решения и не любил, когда ему помогали их принимать:

– Не торгуйся, не на базаре. Мы сделаем по-другому. Ты мне сейчас свои слова на бумаге напишешь и подпишешься, а мы уж постараемся тебя найти. Из-под земли в случае чего достанем.

У Егорыча как гора с плеч свалилась. Неужели ему обеспечат прикрытие и руководство? Неужели? Уточнил с радостью:

– Вы передадите мой отчёт в Москву?

– Много вопросов задаёшь. Так и состариться не успеешь. Пока пиши давай.

Егорыч уходил от Рубцова с большой надеждой. Его уже не тяготили взгляды партизана Толика, нежданная встреча с Семёновной. Главное – что с ним свяжутся, ему помогут, он нужен и два года внедрения к немцам не прошли даром.

Только потом он поймёт, что перестраховщик Рубцов его бумагам хода не дал. Отряд был расформирован, да ещё и сестру Тоню буквально за день до освобождения Идрицы советскими войсками немцы расстреляли как связную Нину, так и не добившись от неё настоящей фамилии. Только потом всё выяснилось, потом.

Татьяна Лаптева

Татьяна Вениаминовна Лаптева (девичья фамилия Демидова), 73 года, 60 лет литературной деятельности, более 45 лет медицинской службы.

Заслуженный писатель России, писатель Мира XXI века, врач высшей категории, автор более 25 книг.

Член Союза писателей РФ и комиссии Союза писателей по связям с регионами. Член Союза писателей и публицистов под эгидой ООН, Литфонда РФ, Международного литфонда, Академии поэзии. Лауреат многих литературных отечественных и зарубежных премий. Награждена медалями А. Пушкина, С. Есенина, А. Чехова; генералиссимуса А. Суворова, генерала М. Скобелева за патриотическое воспитание подрастающего поколения; орденами М. Лермонтова, Г. Державина, Екатерины Великой за милосердие и т. д. Ветеран труда. Номинирована на международные премии им. В. Набокова и Ханса Кристиана Андерсена.

Звёздный камень

К 75-летию победы в ВОВ

Посвящается участникам ВОВ и нашему отцу и деду, полковнику Демидову Вениамину Павловичу, одному из создателей войск ПВО, доценту Академии ПВО г. Калинина, доктору военно-инженерных наук

Давно это было, в двадцатые годы XX столетия. Стояла деревенька в российском краю, на берегу реки Унжи. В деревеньке, на берегу речки, жили два мальчишки, два друга, Вениамин Демидов и Николай Самолётов. Они росли как все деревенские ребята. Им уже исполнилось по тринадцать лет, они уходили рыбачить на речку всё дальше и дальше от деревни и как-то нашли на берегу озера большой камень. Странный это был камень, на нём зачастую мальчики сидели и загадывали бесхитростные и небольшие желания, которые, к их удивлению, часто исполнялись. Поэтому они стали считать его волшебным.

– Учиться вашему Вениамину надо бы дальше в городе, он очень способный, – говорили учителя его мачехе. – Подумайте хорошо, – настаивали они, – талантливый парнишка у вас, пробьётся, да и