Клокочущая ярость. Революция и контрреволюция в искусстве - Гриша Брускин

Роберт Фладд. Великая тьма, 1617

Черная страница из «Жизни и мнений Тристрама Шенди, джентльмена» Лоренса Стерна, 1760

ДЛИННАЯ ГРЯЗНАЯ ШУТКА

Английский пастор Лоренс Стерн (1713–1768) написал необычную для своего, да, пожалуй, и для нашего времени книгу «Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена». После чего прославился и разбогател.

Отец Тристрама каждое воскресенье заводил дедушкины часы. В книге герой Стерна поясняет, откуда взялись его «необычности» и «странности». Оказывается, в процессе зачатия, день которого в аккурат выдался на воскресенье, мать героя неудачно (или удачно — на выбор читателя) в неподходящий момент спросила отца: «Ты завел часы?»

Книга полна шокирующими деталями. К то-то назвал роман «длинной грязной шуткой». Кстати, девушкам в XIX веке запрещали читать «Тристрама».

Стерн в «Тристраме Шенди» высмеял саму концепцию романа как литературного жанра. Его сочинение действительно полно странностей.

Разворот английской траурной книги XVII века

Например, в книге есть совершенно белая страница, изображающая красоту женщины, которую невозможно описать словами.

Далее читатель наталкивается на так называемую мраморную страницу, которая выглядит как современная абстрактная картина. Стерн заранее предупреждает своего «неграмотного читателя», что мраморная страница — главный символ его работы («motley — emblem of my work»).

Затем мы обнаруживаем еще одно превосходное абстрактное концептуальное произведение: четыре горизонтальные извилистые линии, напоминающие медицинские сердечные кардиограммы. Согласно автору, это сюжет романа «Тристрам Шенди» глазами главного героя.

И наконец, читатель раскрывает знаменитую черную страницу, представляющую собой черный прямоугольник с белыми полями. Черная страница сопровождается комментарием: «Увы, бедный Йорик!» («Alas, poor Yorick!»).

Все перечисленные выше примеры кажутся немыслимыми инновациями для XVIII века.

ИЗ НИЧЕГО НЕ ВЫЙДЕТ НИЧЕГО

Но не Роберт Фладд и не Лоренс Стерн придумали изображение черного четырехугольника с белыми полями.

В XVII веке в Англии, на родине вышеупомянутых господ, существовала традиция: в случае кончины принцев, королей и прочих аристократов печатать траурные книги. Книги эти содержали объявления о смерти, информацию о месте и времени проведения поминальной службы и похорон. А также эпитафии, элегии и прочие выражения скорби.

Траурные книги открывались черным четырехугольником с белыми полями вокруг — точь-в-точь как у Фладда и Стерна. В какой-то момент появилась мода печатать черный четырехугольник слева на каждом развороте поминальных книг. В «Элегии на смерть незабвенного Карла I» Джона Кварлза, напечатанной в 1648 году в Лондоне[155], число страниц и, следовательно, черных квадратов достигло нескольких десятков. Позже, в целях экономии бумаги, страницы с текстом стали совмещать с черными блоками. Черные четырехугольники, подложенные под меньшего размера белые листы элегий и эпитафий, образовали траурные рамки, которые с тем же смыслом дошли до наших дней.

Ведь, как мы уже знаем из эпиграфа к данному тексту, «из ничего не выйдет ничего». Фладд использовал траурный черный четырехугольник для обозначения предвечной тьмы. Стерн же перенес мемориальный прямоугольник из траурной книги в литературную, оставив то же поминальное значение, но на этот раз траур состоялся не по реальному, а по вымышленному персонажу — бедному Йорику.

ЕЕ КОМНАТА СВЕРХУ ДОНИЗУ БЫЛА ЗАВЕШАНА ЧЕРНЫМ

Самая ранняя известная нам траурная книга с черными четырехугольниками на смерть безвременно скончавшегося от тифа в возрасте 18 лет принца Генриха, сына короля Якова I, увидела свет в Лондоне в 1612 году, то есть за пять лет до вышеупомянутого фолианта Роберта Фладда.

Черные квадраты, безусловно, обязаны своим происхождением европейской традиции траура.

Вот как выглядело пространство, в котором Изабелла Бурбонская скорбела о смерти своего отца Карла I, герцога Бурбонского, в 1456 году: «Комната ее была сверху донизу завешана черным, на полу вместо мягкого ковра расстелена большая черная ткань, обширная передняя также завешена черным»[156].

Изабелла поместила себя в черный трехмерный квадрат — черный куб[157].

НА КУСКЕ ЧЕРНОЙ МАТЕРИИ

А до Изабеллы Бурбонской? Начнем издалека: в библейские времена люди разрывали одежду в знак великой скорби. Ткань, как правило, рвется по линиям плетения: то есть или по утку, или по основе. Горизонтально и вертикально. В Европе в раннем Средневековье знатные дамы в случае смерти близких неделями проводили время, сидя на куске черной материи. Читай, на черных прямоугольниках. В дальнейшем, с изобретением книгопечатания, в Европе куски черной ткани перебрались на страницы поминальных книг.

Ну а далее? Далее история черных квадратов теряется в толще веков. И ждет своего исследователя, который, без сомнения, однажды преподнесет нам сюрпризы.

МЕСЬЕ ЛАЖОНИС, ПОГАСИВ СВЕЧУ, ДОБРАЛСЯ ДО КРОВАТИ В ПОЛНОЙ ТЕМНОТЕ

Пионерами авангарда в культуре мы по праву должны назвать юмористов и карикатуристов — наследников шутов старого времени, которые, как мы знаем, бывали эксцентричны и изобретательны.

Пора переписать историю искусства. И назвать их по именам.

Шам. Разворот альбома «История Месье Лажониса и Месье Ламеласа», 1839

Шам (Cham) — псевдоним аристократа Амеде де Ное (1818–1879). Французский иллюстратор, карикатурист и драматург. Опубликовал сотню альбомов с иллюстрированными историями, которые явились прообразами комиксов.

Нас интересует альбом под названием «История Месье Лажониса и Месье Ламеласа» (1839).

Шам ценил абсурд. Художник экспериментировал с двумя знаковыми системами, словом и изображением, используя разные приемы. Одним из излюбленных была синекдоха — прием, посредством которого целое проявляется через свою часть[158].

В некоторых случаях эти части, остатки образов, и вовсе вылетали за пределы изображения. Например, у Шама в альбоме на странице 13 обнаруживаем вполне стерновский белый пустой лист. Рамка обозначена пером, снизу текст: «Эти дамы сидят за столом, я боюсь их показать читателю из страха их побеспокоить».

Берталь. Вид на Ла-Хог под покровом ночи, 1843

А на странице 6 изображены аж целых два наших старых знакомца — траурные четырехугольники в белом обрамлении. Под первым подпись: «Месье Лажонис, погасив свою свечу, добрался до кровати в полной темноте». Под вторым читаем: «Месье Лажонис ничего не понимает: нет подушки, нет одеяла, и его матрасы тверды как скамейки». Квадраты Шама визуально напоминают знаменитую «Черную страницу» Лоренса Стерна. Но француз сильно продвинулся, затеяв игру между словом и изображением.

НО ВСЕ-ТАКИ!

Берталь (Bertall), урожденный Шарль Альбер д'Арну (1854–1905) — художник-иллюстратор, карикатурист, пионер-фотограф.

В 1843 году, спустя четыре года после Шама, Берталь изобразил черный прямоугольник и подписал картинку: «Вид на Ла-Хог под покровом ночи». На сей раз иная тема — пейзаж. Кроме этого, ничего особенно нового. Но все-таки!

O RUS!.. О ДЕРЕВНЯ!..

Поль Гюстав Доре (1832–1883) — французский