Персоны и персонажи - Сергей Львович Макеев

Конец предыдущего правления, последние годы Людовика XIV, были самым ханжеским периодом в истории Франции. При дворе запретили игривые выражения, чувственную музыку и танцы, обнаженные плечи и декольте. Версаль превратился в такое скучное место, что, как говорили современники, «кальвинисты завыли бы здесь от тоски».

Но вот 1 сентября 1715 года с балкона королевского дворца прозвучали знаменитые слова: «Король умер!», «Да здравствует король!» Новому монарху исполнилось всего пять лет. Регентом при будущем Людовике XV стал брат покойного короля Филипп II герцог Орлеанский. При его правлении двор, парижская знать, а затем и вся Франция пустились во все тяжкие.

Филипп с малолетства был, что называется, enfant terrible, а мужчиной он стал в тринадцать лет. Кстати будет сказать, для сравнения, о другом священнике, наставнике Филиппа, аббате Дюбуа. По вечерам этот преподобный отец отправлялся, закутавшись в плащ, на поиски сговорчивых прачек, белошвеек и горничных, чтобы привести их в спальню своего воспитанника. Сам аббат был необыкновенно похотлив, имел множество амурных приключений, случалось ему делить любовницу со своим учеником, а некоторые содержательницы парижских борделей были с Дюбуа накоротке.

Стоит ли удивляться, что Филипп в пятнадцать лет обесчестил тринадцатилетнюю дочь привратника в Пале-Рояле. А когда ее беременность стала заметна, отец пришел жаловаться матери негодяя, принцессе Елизавете Пфальцской. Мамаша будущего Регента заявила:

— Если бы ваша дочь не давала надкусывать свой персик, ничего бы не случилось!

Филипп женился семнадцати лет от роду, но в браке не получал удовлетворения и навещал спальню жены от случая к случаю. От этих случайных визитов у него родился сын и четыре дочери. А вне семьи Филипп коллекционировал любовниц. Надо сказать, что придворные дамы с удивительной настойчивостью лезли к нему в постель, о чем он со смехом рассказывал всем и каждому. Даже его крайне циничная мать недоумевала, что дамы в нем находят. На что Филипп отвечал:

— Вы не знаете нынешних распущенных женщин. Им доставляет удовольствие, когда мужчины рассказывают, как спали с ними!

Став Регентом, Филипп не забыл своего наставника и назначил его государственным советником, а затем добился для аббата кардинальской шапочки. При этом Филипп нисколько не уважал Дюбуа и частенько его поколачивал. Став кардиналом, Дюбуа попробовал возмутиться:

— Меня нельзя бить — я священник и кардинал!

Регент тотчас отвесил ему два пинка:

— Это тебе за священника, а это за кардинала!

Особенно часто мемуаристы и историки пишут об ужинах Регента, которые можно прямо назвать оргиями. На них приглашался узкий круг дворян, около дюжины развратников и развратниц, которых хозяин называл не иначе как «висельниками». Здесь, как в блатном мире, каждый носил кличку: Толстый рак, Пипка, Ляжка и тому подобное. «Царицей-султаншей» вечера назначалась очередная фаворитка Регента. После еды и обильных возлияний гости возбуждали себя, представляя эротичные «живые картины», иногда при помощи «волшебного фонаря», а потом переходили непосредственно к делу, сначала попарно, а потом и сообща. В прихожей дожидались своего часа с десяток дюжих молодцов, именуемых «наконечниками». Они мирно беседовали о семье и детях, пока гости не ослабевали, и тогда наконечники входили и набрасывались на «висельниц».

Впрочем, это не самые грязные пороки, в которых подозревали Филиппа. Регент был не чужд художествам и собственноручно проиллюстрировал гравюрами роман «Дафнис и Хлоя». Утверждали, что в образе Хлои он изобразил свою дочь Марию-Луизу-Елизавету герцогиню Беррийскую, причем она позировала ему обнаженной. Слухи об инцесте были так распространены, что их и не оспаривали. Репутация дочери была немногим лучше отцовской. Кстати, в салоне дочери Филипп познакомился с некоторыми своими любовницами, а ее фрейлина графиня де Парабер стала его фавориткой надолго. Вскоре состоялась премьера пьесы Вольтера «Эдип», в ней невольно или намеренно содержалось множество намеков на скандальную связь. Притом актер Дюфрен не только надел такой же парик, как у Регента, но и нагло копировал его жесты. Все смотрели в королевскую ложу, где сидел Регент рядом с дочерью. Воистину, «плюнь в глаза — что божья роса» — Филипп хлопал громче всех.

Оборотной стороной страсти к наслаждениям была какая-то мистическая тяга к обогащению. Дела в государстве шли из рук вон плохо, а Регент не утруждал себя заботами о Франции. Все ждали чуда. И оно явилось в лице шотландского банкира Лоу. Впервые он появился в Париже еще в 1708 году и «засветился» как игрок, поэтому его вскоре выслали из Франции. Он вернулся через восемь лет уже как финансист, основал банк и Западную компанию, получившую монополию в торговле с Луизианой, ввел в обращение процентные бумаги. За четыре года Лоу построил так называемую «Систему», которая, в сущности, стала прообразом «пирамид» в постсоветской России. Французы просто помешались на акциях и процентах, более миллиона семей прямо или косвенно ввязались в «Систему» Лоу. Регент так доверял ему, что назначил его Главным финансовым контролером.

Кризис подкрался незаметно: прекратились выплаты процентов, началась паника на бирже, пошла волна банкротств, взлетели цены. Лоу бежал из страны.

Для многих этот крах стал подлинной трагедией. Но не для Версаля. Регент продолжал пополнять свою коллекцию. И только две женщины осмелились сказать ему «нет». Первая — это актриса Адриенна Лекуврер, широко известная по книгам, пьесам и кинофильмам. А вот вторая героиня известна меньше, это мадемуазель Аиссе, черкешенка по происхождению, проданная в рабство в детском возрасте и выкупленная французским послом на невольничьем рынке в Константинополе. Воспитанная во Франции, она стала одной из самых замечательных женщин столетия. Так вот, когда Регент впервые увидел ее, ей было уже около двадцати пяти лет, она была очень хороша собой, образованна и остроумна. Регент, со свойственной ему прямотой, тотчас сделал ей «предложение, от которого нельзя отказаться». Но бывшая рабыня решительно воспротивилась всесильному «султану».

— Сударыня, ваше упорство только распаляет мое желание! — заявил Регент.

— Если Вы будете принуждать меня, я немедленно удалюсь в монастырь, — твердо произнесла мадемуазель Аиссе.

Филипп был так потрясен ее поведением, что не стал больше настаивать. А через несколько дней утешился в объятиях новой любовницы.

Аббат Прево познакомился с мадемуазель Аиссе в одном из парижских салонов, и ее драматическая судьба стала основой второго шедевра мастера — романа «История современной гречанки», опубликованного в 1740 году. А сама Аиссе узнала аббата Прево еще раньше, по «Запискам знатного человека». В 1728 году она так описывала подруге свои впечатления об «Истории кавалера де Грие и Манон Леско»: прочитала «все ее сто девяносто страниц, заливаясь слезами». Впрочем, эта «история одной черкешенки» достойна отдельного