6-я батарея. 1914-1917 гг. Повесть о времени великого служения Родине - Болеслав Вильгельмович Веверн

Такое поведение неприятеля сильно нас всех удивило, и мы в то время никак не могли объяснить себе этого явления. Впоследствии, изучив во всех подробностях характер наступательных действий германцев, мы увидели, что, вопреки почему-то сложившемуся убеждению в высоких качествах германской наступательной тактики, мы, находившиеся с ними в постоянном соприкосновении в течение 1915–1916 и начала 1917 годов, эту их тактику расценивали не всегда высоко.

Выходило так, как будто бы германские начальники выполняли всегда до точки детально разработанный план предстоящего боя, но, достигнув решения порученной им задачи, они останавливались и к развитию успеха не приступали, как бы вследствие отсутствия у них детально разработанного плана на случай этого успеха и как бы лишенные частной инициативы, самым преступными образом постоянно пропускали случаи нанесения отступающим, расстроенным, часто даже разбитым нашим частям окончательных ударов.

Может быть, в таких случаях эта их тактика сводилась только к простой осторожности? Может быть, они, достигнув намеченного успеха, боялись или не хотели в дальнейшем рисковать? В таком случае их осторожность была чрезмерной, так как давала нам возможность благодаря появлявшемуся у нас времени ликвидировать совершенно спокойно готовые уже прорывы нашего фронта. А затем часто бывало и так, что немцы в дальнейшем своем наступлении в этом же месте вновь прорвать наш фронт были не в силах, напрасно теряя в людях колоссальную убыль, и останавливались нашими войсками в своем продвижении вперед до тех нор, пока уже мы сами не покидали своих позиций.

* * *

Дивизион дошел до города Мезо-Лаборч и здесь остановился, соединившись с прибывшим из резерва 1-м дивизионом.

Положение создалось критическое: фронт целой дивизии открыт для неприятеля. Фланги соседних участков фронта не обеспечены и находятся под угрозой удара крупных сил противника. Никаких резервов для занятия этого участка у нас не оказалось.

Утром мы получили приказание занять фронт дивизии своими орудиями в три линии: в первой – 1-я и 2-я батареи, во второй – 3-я и 5-я, в третьей – 6-я батарея. 4-я, потерявшая три орудия и понесшая крупную убыль, при контуженном командире, была отведена несколько в тыл для приведения в порядок и морального отдыха.

Я получил приказание явиться к командующему бригадой полковнику Попову.

– На вас возлагается трудная задача, – заявил он мне. – Дело в том, что ожидается наступление противника. Батареи двух первых линий получили приказание сдерживать это наступление до возможного предела, в последней крайности им дано разрешение отступить. Что же касается вашей батареи, то начальник дивизии приказал передать вам, что он уверен в том, что шестая батарея ни в каком случае со своей позиции не сойдет. Шестая батарея должна открыть огонь по наступающему неприятелю только после того, как батареи двух первых линий свой огонь окончательно прекратят. Это делается для того, чтобы возможно дольше сберечь вашу батарею в полной неприкосновенности.

Я собрал людей и передал им слова начальника дивизии.

– Что же, ваше высокоблагородие, умирать так умирать. Не мы первые, не мы и последние, как Господу будет угодно, – ответили мне мои староверы.

Мы стали ждать наступления германцев, но последние, окопавшись у нас на виду, сейчас же за деревней Старковцы, не двигались.

К вечеру для занятия прорыва прибыли небольшие пехотные части, надерганные из соседних участков. Эти части и заняли фронт нашей погибшей дивизии.

Генерал Н. через несколько дней был отрешен от командования дивизией, и больше мы его никогда не видали.

* * *

Оставшись без пехоты, 6-я батарея получила приказание войти в состав 2-го дивизиона 19-й артиллерийской бригады, который стоял на позициях в долине реки Вильсавы.

Командир дивизиона полковник Дулуханов принял батарею дружески и приказал стать у находящегося в той же долине небольшого католического монастыря, от которого остались только стены, да внутри валялось множество связанных в пачки маленьких образков, которые одни лишь напоминали о былой тихой обители, превращенной в настоящее время в груду развалин.

Короткий период стояния батареи у монастыря был для нее периодом затишья в боевой ее деятельности и вместе с тем периодом отдыха после усиленных переходов и беспрерывных боев последнего времени. С этой позиции 6-я батарея один только раз открыла огонь, получив приказание подготовить атаку для одного из полков 19-й пехотной дивизии.

Батарея долго обстреливала австрийские позиции, но наконец, видя, что пехота даже не собирается выходить из своих окопов, я спросил по телефону у командира полка, когда полк пойдет в атаку.

– А вы все еще стреляете?

– Ну конечно.

– Благодарю вас. Все уже кончено. Наша атака отбита.

В недоумении я только пожал плечами. Встретив затем одного из офицеров этого полка, спросил его, каким это образом их атака была отбита, если ее как будто бы и не было совсем.

– Вот видите ту высоту? Она еще и сейчас покрыта вся мертвыми телами людей Елецкого полка35. Вы слышали про это дело? Нет? Так вот, Елецкому полку во исполнение чьей-то фантазии приказано было брать в лоб эту высоту36. Полк пошел, высоты, конечно, не взял, но зато всю ее покрыл своими трупами, и назад из полка вернулась только небольшая горсть людей. Так вот, наш командир полка эту атаку видел своими глазами, и у него отпала всякая охота повторять своим полком подобный опыт. Он попросту послал разведчиков, которые там для виду немного постреляли и вернулись обратно, а командир полка донес, что атака отбита.

* * *

В первый же вечер пребывания батареи у монастыря я получил приказание от командира 19-й бригады генерала Ханжина снять батарею с позиции и отвести ее на ночевку назад к замку «Красноброд». Каково же было наше удивление, когда мы узнали, что 19-я бригада всегда отходит на ночь назад, оставляя свои боевые позиции!..

Офицеры 19-й бригады объяснили нам, что их командир бригады, генерал Ханжин, слишком дорожит своей бригадой для того, чтобы совершенно бесцельно подвергать ее большому риску, оставляя на ночь на позициях. Он находит, что ночная стрельба в настоящих условиях бессмысленна и даже вредна, так как дает возможность противнику совершенно точно определять позиции батарей.

Здесь, в горах, небольшая группа разведчиков неприятеля очень легко может проникнуть на позицию батареи и наделать ей много вреда. Принимая все это во внимание, генерал Ханжин в таких случаях своих батарей на ночь на позициях не оставляет.

Такая заботливость всех нас тронула, так как ничего подобного у себя мы никогда не видели. Наш командир бригады, очень добрый и мягкий человек, был крайне недеятельным и к этому времени даже был уже