Музей языков. Конрад Гесснер и книги-полиглоты XVI в. - Михаил Львович Сергеев

возможные (и предположительно верные) немецкие этимологии для французских слов. Например, франц. place ‘место, площадь’ Бовель производил от лат. platea ‘улица’ (Bovelles 1533, 73), как и Ж. Дюбуа (Sylvius 1531, 45), тогда как Хунгер соотносил его с нем. Platz ‘площадка, площадь’, хотя затруднялся определить направление заимствования[533]. В другом случае Глареан возмутился произведением франц. foeu ‘огонь’, букв. ‘очаг’, от лат. focus ‘очаг’ (Bovelles 1533, 60)[534]: «non pudet hunc asinum…» («и не стыдно этому ослу…»), – так как, по его мнению, foeu восходило к немецкому Feuer ‘огонь’[535]; такую же этимологию приводил венский историк Вольфганг Лаций (1514–1565): «Feu, Feür / Ignis» (Lazius 1557, 57). Франц. hault (совр. haut) ‘высокий’, которое Бовель (Bovelles 1533, 62) и Дюбуа (Sylvius 1531, 49) справедливо выводили из лат. altus ‘то же’ (ср. FEW, 24, 367), Хунгер связал с нем. hoch ‘то же’ (точнее, баварской формой hauch[536]). Заметим, что исследование Хунгера не ограничилось поиском французско-германских соответствий: за некоторыми французскими словами он признавал, например, греческое происхождение[537].

Сплошной просмотр этимологий Бовеля и Дюбуа, выполненный Колетт Демезьер, показал, что игнорирование возможных германских этимонов действительно стало одной из основных причин неверных этимологических решений у этих авторов (Demaizière 1985, 241–243). При этом известно, что у Бовеля имелись некоторые познания в немецком (Victor 1978, 13–15). Из этих обстоятельств, впрочем, не следует, что аргументы и этимологии немецких критиков были всегда справедливы и обоснованны.

Список «галльских» слов из комментария Глареана, процитированного в «Митридате», непосредственно связан с немецко-французской полемикой о галльском наследстве. Не случайно далее Глареан сообщает (этот текст пропущен у Гесснера): «Когда несколько лет назад я жил в Париже, был у меня в товарищах Яспер Алфей Сильван, человек замечательно рассудительный и превосходно образованный: он показал мне в своих бумагах около 200 замеченных им слов нашего древнего языка (priscae nostrae linguae), которые парижане все еще сохраняют в своем изувеченном языке»[538]. Как уже упоминалось, немецкие филологи XVI в. теоретически разделяли германский слой французской лексики на две части – галльский субстрат и слова, значительно позже заимствованные у готов и франков[539], – однако на практике они могли объединяться без каких-либо уточнений.

Похожий список франко-германских сопоставлений имелся в сочинении швейцарского историка, ученика Глареана, Эгидия Чуди (1505–1572) «De prisca ac vera Alpina Rhaetia» (1538). В подтверждение теории о том, что «все галлы некогда говорили по-немецки» («Gallos olim Germanice loquutos»), он, как и Глареан (но подробнее, с примерами), приводит сперва морфологические сходства, призванные показать, что ряд особенностей французского языка невозможно объяснить из латыни: отсюда, по мнению Чуди, следует, что они представляли собой реликт языка древних галлов; при этом он показывает их примечательное сходство с немецким языком.

Важнейшим аргументом служила общность принципов образования перфекта: «[франц.] Que ha tu fait, [нем.] was hast du thon, quae sententia latinae linguae minime respondet: nam non dicitur, quid habes fecisti [курсив мой. – М. С.]»[540]. Затем Чуди обращается к лексическим соответствиям между французским и немецким языками[541], указывая для каждого случая не только созвучные французские и немецкие формы, но и латинский перевод. Латинские эквиваленты, вероятно, имели дополнительную функцию: несходство с ними французских слов служило подтверждением того, что они не были унаследованы из латыни. Следует заметить, что все три ряда форм имелись как в латинском переводе «Альпийской Реции», выполненном Себастьяном Мюнстером (Tschudi 1538a, 110–111), так и в ее немецком оригинале («Die vralt varhafftig Alpisch Rhetia»), изданном в том же 1538 г. (Tschudi 1538b, P3b-P4a) (см. ил. 22–23).

Трактат Чуди, вероятнее всего, и был источником[542] добавлений Гесснера к примерам Глареана: во всяком случае, все добавленные Гесснером лексемы имеются в «Альпийской Реции». Гесснеру уже в 1545 г. была известна книга Чуди[543]; также он лично знал ее автора[544]. Более того, «Альпийская Реция» могла быть основным источником списка в самом комментарии Глареана (в нем, однако, есть несколько лексем, которые не приводит Чуди). Хотя трактат Чуди и комментарий Глареана были изданы в одном и том же году, 1538‑м (предисловие С. Мюнстера к переводу датировано 25 марта, а предисловие Глареана – 1 апреля), Глареан определенно читал «Альпийскую Рецию» еще в рукописи. На это имеется указание в том же примечании, когда речь заходит о галльских словах в античных источниках, созвучных «языку гельветов»: «многие слова, подобные этим, перечисляет Эгидий Чуди … в книге о древности Реции…»[545]. Известно, что Глареан сыграл важную роль в издании трактата: одолжив текст у Чуди, который настаивал на дальнейшей доработке, он (без согласия автора) передал его Мюнстеру для перевода на латынь. Помимо перевода, Мюнстер снабдил книгу новой картой Швейцарии. При участии Беата Ренана обе версии были напечатаны в 1538 г. в Базеле (McLean 2007, 107–108, 167).

Далее в Таблице 5 воспроизведен полный список французских («галльских», или «кельтских»[546]) слов по тексту «Альпийской Реции» (Tschudi 1538a, 110–111), с русским переводом. Одинарной чертой я отметил совпадения в латинских леммах у Чуди и Глареана (воспроизведенные также в «Митридате»), двойной чертой – у Чуди и Гесснера (отсутствующие у Глареана).

Таблица 5

Сопоставление списков у трех авторов показало, что у Чуди имелись все слова, добавленные Гесснером, а из списка Глареана не было только «огня» и «туники». В то же время еще несколько лексических сближений из «Альпийской Реции» остались невостребованными у обоих авторов, опиравшихся на этот труд. Возможно, они показались им менее правдоподобными.

Что касается достоверности приведенных этимологических догадок, заметим, что во многих случаях Чуди удалось обнаружить французскую лексику германского происхождения[547]; другие замеченные автором французско-немецкие созвучия являются случайными[548]; есть и третий вариант: иногда французское слово из списка Чуди действительно родственно предполагаемому немецкому соответствию, но не является германским заимствованием, то есть у слов общее происхождение или же немецкое слово заимствовано из французского[549]. Я не стану в связи с этим говорить ни о «проницательности», ни о «близорукости» этимолога XVI в. Все перечисленные догадки следует интерпретировать и оценивать исключительно в интеллектуальном контексте его эпохи, для которой было характерно, с одной стороны, отсутствие каких-либо правил отбора лексики и анализа звуковых соответствий, или «созвучий»[550]; с другой стороны, признание исторической изменчивости языков (воспринимаемой с негативной оценкой) и существования родственных связей между ними.

Основной интерес для нашего исследования представляют формальные особенности включения в текст этимологий у Глареана и Гесснера. Напомним: оба автора, в отличие от Чуди,