Музей языков. Конрад Гесснер и книги-полиглоты XVI в. - Михаил Львович Сергеев

Для объяснения столь необычного, на современный взгляд, умолчания полезно будет обратиться к межъязыковым сопоставлениям в «Анналах баварских князей» Иоганна Авентина, которые в конечном счете преследовали ту же цель и также были процитированы Гесснером в главе о галльском языке. Приведя свидетельства Аристотеля, Диодора Сицилийского и некоторых других авторов о расселении древних галлов / кельтов / галатов, Авентин перечислил имена существительные, названные в античных источниках галльскими, но, по его мнению, несомненно являющиеся немецкими: «Cato, Plinius, Sextus Ruffus, Sextus Pompeius, Diodorus Siculus Padum, Podincum, Bulgam, Bergomum, Cimbrum, Emporedum, Rhedam, Pyrenen, Ceruisiam, docent Gallica esse vocabula: & valere, piceam, fundum, saccum scorteum, montanam urbem, latronem (vel pugnacem), equorum domitorem, currum sive rotam, combustum, potum ex hordeo. His omnibus vocalibus Teutones adhuc utuntur, ipsisque ualent quemadmodum ab illis refertur scriptoribus [курсив мой. – М. С.]»[551]. Затем он привел галльские имена собственные, также якобы имеющиеся в языке немцев. Галло-германские сопоставления представлены у Авентина в следующей форме: сперва через запятую перечислены все галльские лексемы, затем даны их латинские переводы, также – целым списком. Соответствующие немецкие формы, сопоставление с которыми и должно было составлять основу этого аргумента, не упомянуты вовсе, хотя использование в историческом тексте латинского языка, очевидно, предполагало, что среди его читателей будут люди, не знающие немецкого.

Предполагаемые Авентином немецкие соответствия мы обнаруживаем в немецкой, более поздней версии «Анналов» – «Bayerische Chronik» (изд. 1566): «Cato, Plinius, Sextus Pompeius (Lateiner), Diodorus, Pausanias (Kriechen) haissen nachvolgende wörter: boden, perg, bulgen, padscheit, kemper, ein pereiter, reder, pürnen oder prinnen, dreimörchen, – gallisch, so noch teutsch sein und bei uns bedeuten, wie die obgenanten Cato, Plinius, Pompeius, Diodorus, Pausanias anzaigen [курсив мой. – М. С.]»[552]. Здесь, таким образом, появляется недостававший третий ряд сопоставлений, а именно немецкие эквиваленты; однако галльских слов, с которыми должны соотноситься немецкие, в «Bayerische Chronik» нет, как нет в ней, разумеется, и латинских переводов (ср. Poppe 1986, 24).

Отсутствие тех и других форм вписывалось в общую стилистику и замысел «Баварской хроники» как «онемеченного» варианта «Анналов»: избегая лексических заимствований, Авентин придумывал, например, специальные немецкие термины для обозначения латинских и греческих реалий: Apostel = Zwölfboten, Triumph = Siegesspiel, Satyrae = Affenspiel, Patricius Romanorum = Vater des römischen Reichs и др. (см. Доронин 2007, 127). С другой стороны, пропуск немецких форм в латинском тексте «Анналов» в какой-то мере повторял обыкновение новолатинских авторов не приводить слова на народных языках, порой даже при обсуждении их этимологий[553]. Таким же образом Авентин поступил с греческо-немецкими этимологиями, приведя в «Анналах» только греческие формы и латинский перевод и ожидая, вероятно, что читатель сам домыслит эквиваленты на «lingua Teutonica»[554].

Этим принципом, по-видимому, руководствовался Глареан при составлении перечня «галльских» слов, в котором, однако, оказались пропущены формы сразу на двух народных языках, поскольку речь в данном случае шла не о терминах, засвидетельствованных в римских источниках, что позволило бы им приобрести «классическое» звучание (именно так обстояло дело с галльскими словами у Авентина в цитате выше). В новолатинском комментарии Глареана к римскому автору такое сокращение должно было объясняться стремлением к единству языка описания. В гораздо меньшей степени оправдано сохранение той же формы в полиглоте Гесснера, тем более что Гесснер очевидным образом редактировал цитату, дополнив источник новыми примерами. Французские и немецкие эквиваленты, уже имевшиеся в книге Чуди, можно было бы представить в «Митридате» в виде столбцов (такой способ не раз используется в справочнике в других местах[555]) или перечислив их в строке, через запятую. Однако автор не посчитал необходимой (или возможной) столь существенную переработку основного источника. Решение Гесснера, вероятно, было связано с двумя обстоятельствами: во-первых, как мы показали, использование французско-немецких лексических сближений в качестве одного из аргументов в решении «галльского» вопроса было достаточно распространено к середине XVI в., так что прочтение недостающих столбцов таблицы вызывало значительно меньше трудностей, чем в наши дни. Во-вторых, компилятивная техника, применявшаяся Гесснером и его современниками для составления словарей и справочников, позволяла без труда вносить в текст небольшие дополнения, но не изменять саму его организацию.

В научной деятельности с начала XVI в. получило широкое распространение использование бумажных полосок с выписками из книг, а также вырезок из рукописей (в том числе писем) и печатных изданий[556], которые наклеивались на листы бумаги, снабжались пояснениями и в результате образовывали готовый текст, передававшийся издателю (см. Блэр 2023). Описания этой техники имеется в «Пандектах» Гесснера (Gessner 1548, 20a). На ил. 24 в качестве примера приведен фрагмент издательской рукописи «Historia animalium» с главой «De ardea» («О цапле»): на листе отчетливо проступают вклеенные фрагменты текста, их сопровождают рукописные добавления Гесснера и пояснения для наборщика. Границы «карточек» были хорошо заметны и в тексте печатных компиляций, часто они обозначены типографским способом (отступами, знаками абзаца, заголовками и др.), о чем говорилось в Главе 5. Скорее всего, дополнения к тексту Глареана Гесснер вписывал между строками ранее сделанного конспекта или на его полях – в таком виде получил эту страницу справочника издатель Фрошауэр. Для того чтобы вставить в текст параллельные французские и немецкие формы, Гесснеру пришлось бы менять всю структуру этого эпизода и переписывать текст заново.

Краткие выводы

Исключительное разнообразие материала и цитируемых источников в главах о германских языках, к которым примыкает глава «De Gallica lingua vetere», настолько выделяет их среди других разделов «Митридата», что их текст справедливо было бы считать отдельным исследованием Гесснера, адаптированным к жанровым принципам и задачам книги-полиглота[557]. Характерные для этих глав подходы к лингвистическим данным не следует обобщать и считать характерными для «Митридата» в целом, хотя такой соблазн не раз появлялся у исследователей, стремившихся подчеркнуть заслуги Гесснера-языковеда. Этимологии и описание диалектов в большей степени относились к специальным германистическим интересам Гесснера, чем к задачам, которые он ставил при составлении справочника о языках мира. Однако именно содержание германистических разделов показывает, что занятия Гесснера историей и сравнением языков были значительно более основательными, чем об этом можно было бы судить по большинству других глав «Митридата».

Впрочем, некоторые существенные черты объединяют германистические разделы с остальными частями справочника: преимущественное внимание к латинской номенклатуре, цитирование слов и текстов в качестве языковых «экспонатов», лаконичность изложения, восполняемая отсылками к другим книгам, но при этом отсутствие стремления к библиографической полноте (например, Гесснер не упоминает большинство немецких словарей, перечень которых он даст позже в предисловии к словарю