Знание величия - Юлия Олеговна Чеснокова

не прошло и недели, как Дракону позвонил сам Джеджун, внезапно сообщив, что они пришли к согласию по вопросу сотрудничества, и готовы разрешить продолжать Джиёну вести свои дела под их покровительством. И Джокер может присоединиться к этому сплоченному союзу. Звонок был неожиданным, необоснованным, и смахивал на ловушку, так что Дракон не повёлся на него, перебравшись в какое-то горное укрытие и продолжая прятаться. Вскоре, однако, с этой же информацией позвонил Джокер, сказав, что ему поведали то же самое и интересуясь, так ли всё на самом деле? Джиён попросил подождать и пока не предпринимать ничего. От триады теперь можно было ждать, чего угодно. Не передумали же они просто так, на ровном месте? Но всё продолжало настаивать на том, что так и было. Однажды Сынхён снова поднял голову на звук шагов в своём офисе, и увидел входящего Микки. Дёрнувшись, чтобы что-то предпринять, выхватить припасённый в ящике пистолет, молодой человек был успокоен главарём мафии, поднявшим вверх безоружные руки. Один, без сопровождения и выпирающей кобуры. - Тише-тише, я пришёл поговорить. – Он сел напротив Сынхёна без приглашения. Поводив глазами по стенам, потолку и шкафам, Микки сложил руки перед собой. – Долго ещё Дракон будет по ямам ползать? Мы же ясно выразились, что готовы принять условия, на которых сошлись. - Хотелось бы узнать, откуда такие перемены? – Микки пожал плечами. Сынхён достал пепельницу и на всякий случай поставил на стол между ними. - Да нет, спасибо, я бросаю, - улыбнулся гангстер. - Смотрю, перемены по всем фронтам, - заметил Сынхён. - Я не буду задерживаться и тратить твоё и моё время. Надеюсь, ты меня понял. Передай Дракону, чтобы вылез и договорился об очередной встрече, на ней закрепим союз под наблюдением какой-нибудь нейтральной стороны. - Он не вылезет без объяснений и подтверждений. Где гарантии? С чего такая милость? Мне нечего ему передать, ты ничего мне не дал из аргументов, и я остаюсь с тем же, с чем был до твоего прихода. - Ну, скажи ему, что лично я выбил для него помилование. – Микки поднялся. Что-то неприятно кольнуло Сынхёна в подреберье. Подозрение, предчувствие. - Откуда такая щедрость? – Хотелось прожечь его взглядом, просверлить насквозь и уничтожить за высокомерие, за эту походку хозяина, барскую, тигриную. - Это не щедрость, - притормозил Микки в проходе. – Это Элин. Сынхён поднялся на ноги, толкнув задом кресло, отъехавшее к окну, но дверь захлопнулась, оставив на филенке усмешку одного из боссов гонконгской триады. Чёрт бы его побрал! Что он имеет в виду? Элин никогда бы не пошла на то, что предложил ей несколько дней назад Джиён. Она даже от первого поцелуя отказывалась без серьёзных намерений, как может идти речь о постели? Сынхён успокаивался и снова вспыхивал, усмирял себя объяснениями, но заводился вновь. Так бросало его в настроении до конца рабочего дня, но и дом не убаюкал его уютом холостяцкого прибежища. Это Элин! Элин – это не довод, потому что никогда бы не отдалась она какому-то разбойнику за спасение шкуры Джиёна, которого она терпеть не может. Правда, там ещё и шкура Сынхёна спасается, но он же просил её больше ничего ради него не делать! Он пытался припомнить в Элин в последнее время какие-то перемены, что-то новое, странное, отчужденное, но ничего не находил. В воскресенье они ездили в Футянь, посмотрели церковь святого Антония, которая им обоим очень не понравилась архитектурно, какой-то мавзолей, а не дом Божий, и Элин не захотела менять приход никогда, заявив, что церквушка Божьей Матери в Яньтяне – самая милая на свете. Они ели пиццу в итальянском ресторанчике и… и кто-то ей позвонил, и она вышла, извинившись. Раньше у неё не было таких звонков, чтобы она скрывала разговоры. Обычно ей звонили из школы или отец. Всё! Кто же звонил ей в воскресенье? А когда она пришла на французский вчера, разве не положила телефон возле себя, достав из сумочки? Раньше она никогда так внимательно к нему не относилась, не таскала за собой. Но вела ли она себя не так, как прежде? Сынхён просканировал её всю в свежих воспоминаниях о вчерашнем дне, и не нашёл к чему придраться. Но зачем же тогда Микки назвал её имя? Солгал? Для чего, ведь Сынхён просто друг этой девушки, они имеют право заниматься, чем хотят! Но уже лёжа в кровати Сынхён обезумел. Он убеждал себя, что ему всё равно, чем занимается Элин, даже если переспит с кем-то, но он не готов был простить ей, если она взвалит вину за своё грехопадение на него! Если она опять запишется в святые мученицы, если она пожертвует собою, вернее, своей честью, которой так консервативно и устарело дорожила, ради его жизни. Она не имеет право делать таких ставок и распоряжаться собой во благо ему – Сынхёну, это уже совсем неприлично! Эгоистично и коварно! Он дотянулся до трубки и, не глядя на время, набрал Элин, намереваясь внести ясность, иначе, чувствовал он, не уснёт вовсе сегодня. И завтра. И до тех пор, пока не выяснит… - Алло? – сонно подняла Элин. - Я же просил тебя больше меня не спасать! Просил? - Сынхён? Что случилось? – просыпалась она, шелестя одеялом. «А не спит ли она сейчас с Микки? – желчно и огненно разлилась мысль по венам, жилам, и мозгу молодого человека. – Не влез ли я туда, куда не следовало? Нет, нет, этого не может быть. Элин не станет спать с ним, никогда не станет. Она там одна, дома, с отцом. Интересно, а в чём она спит?». – Сынхён, что произошло? - Ты снова вмешалась, да? Ты влезла в эту круговерть, ты попросила за меня? Я же просил этого не делать! - Сынхён… - сделала попытку остановить его Элин, но не собралась ещё достаточно в цельное, бодрое создание, чтобы сформулировать дальше какую-либо фразу. - Ты переспала с Микки? Ты переспала с ним? - С кем? – шарахнулась по ту сторону от подобного заявления девушка. - С этим… Ючоном твоим! Ты спала с Ючоном? - Сынхён, я ни с кем не спала. Я просто спала, потому что всегда ложусь рано, что произошло? Причём здесь Ючон? Почему ты о нём вспомнил? - Его группировка отвязалась от нас с Джиёном, с чего бы это? – услышав отрицание на свой вопрос, пошёл на спад гнев Сынхёна. Она не спала