Записки придворного. Изысканные обычаи, интеллектуальные игры и развлечения итальянского общества эпохи Возрождения - Бальдассаре Кастильоне

Ведь действительно смеются только люди, ибо смешливость заложена внутри нас от природы, мы склонны к увеселениям, отдыху и приятному времяпрепровождению. Вот отчего придумано так много развлечений. Это и праздники, и различного рода представления. Поскольку мы любим тех, кто устраивает подобные увеселения, такой обычай сохранился со времен древних правителей (римских, афинских и многих других). Они стремились заручиться расположением народа, насытить взоры и разум большинства, воздвигая огромные театры и другие общественные здания, демонстрируя новые игры, состязания на лошадях и на колесницах, ристалища, экзотических зверей, ставя комедии, трагедии и пантомимы.

Не избегали подобных представлений и серьезные философы, которые во время игр, представлений и пиров расслаблялись, устав от возвышенных бесед и духовных размышлений. Подобные вещи нравятся не только крестьянам, матросам и всем тем, кто заняты тяжелым трудом. Но и служителям храмов, заключенным, ежечасно ожидающим смерти, всем, кто постоянно ищет утешения и стремится восстановиться.

Поэтому все, кто стремится развлечься шуткой, освежают рассудок и получают удовольствие, на мгновение освобождаясь от воспоминаний о тех утомительных обстоятельствах, которыми так изобилует наша действительность. Итак, смех, как вы видите, приносит всем наслаждение. Особенно же он ценится теми, кто умеет им насладиться разумным образом.

Что же касается того, что представляет собой смех, где он образуется, как воздействует на наши кровеносные сосуды, уста и внутренности, как будто заставляя нас взорваться, так что мы никак не можем сдержаться, позволю отослать вас к Демокриту, который сумел это сделать гораздо лучше.

46. Теперь покажу, из какого источника вырастает смешное, поскольку мы смеемся только над теми вещами, что не сочетаются между собой или кажутся неуместными. Не знаю, как объяснить, но если вы сами подумаете об этом, то увидите, что мы смеемся почти всегда над тем, что выглядит не соответствующим своей сущности.

Теперь в меру моего ума попытаюсь рассказать, что мы имеем в виду, когда говорим, что придворный должен использовать смех и что его сдерживает. Вовсе не обязательно, чтобы придворный постоянно заставлял людей смеяться или потешался над глупцами или пьяными, глупыми или недалекими людьми. Хотя подобные люди достаточно востребованы при дворах, они не могут называться придворными, ибо каждый человек ценен сам по себе, а не придуманными качествами.

Более того, следует четко определить допустимый предел высмеивания и тех, кого мы высмеиваем. Недопустимо высмеивать бедных, несчастных, равно как и смеяться над откровенными жуликами и подлецами, которые требуют более сурового наказания, чем простое подшучивание.

Здравый смысл не позволяет человеку глумиться над убогими, если только они не начнут хвастаться своими увечьями, выглядеть гордыми и вести себя дерзко. Нам подобает с уважением относиться к тем, кто слывут всеобщими любимцами, кого любят все, в том числе и сильные мира сего. Насмехаясь над подобными личностями, иногда приобретаешь опасных врагов.

Уместно высмеивать и насмехаться над пороками тех, кто не настолько убог, чтобы вызывать жалость, не настолько порочен, что достоин серьезного наказания, и не настолько велик, чтобы их гнев способен был сильно навредить.

47. Кроме того, вам должно быть известно, исходя из подобной ситуации, из какого источника мы черпаем обстоятельные слова похвалы или неодобрения; иногда даже нам приходится использовать одни и те же слова. Так, восхваляя щедрость человека, который делится всем, что имеет, с друзьями, мы должны сказать, что то, чем он владеет, не его собственное.

То же самое можно сказать, когда мы не одобряем человека, который украл или дурным образом завладел тем, чем обладает. Похожим образом мы говорим: «К этой синьоре нужно относиться особым образом». Подразумевая, что восхваляем ее за благоразумие и доброту. Хотя можем сказать похожим образом, не одобряя ее, поскольку каждый способен стать обладателем тех же свойств.

Именно в силу сказанного мы получаем возможность использовать те же самые ситуации чаще, чем обозначать их одними и теми же самыми словами. Так, недавно некая дама находилась на мессе в церкви вместе с тремя кавалерами, один из которых считался ее воздыхателем.

К ней подошел нищий и, став перед дамой, начал просить у нее милостыню. Он несколько раз повторил свою просьбу, необычайно назойливо и сетуя на свою жизнь. Несмотря на все это, она не подала ему милостыню, не шелохнулась и не велела идти с миром, продолжая стоять, как бы погруженная в свои размышления. Тогда возлюбленный ее заметил своим двум приятелям: «Вы сами видите, что я должен ожидать от своей дамы, она настолько бездушна, что не только не подала никакой милости этому голому голодающему бедняку, так настойчиво умолявшему ее, но даже не обратила на него внимания, не прогнала его прочь. Какое же наслаждение она способна даровать человеку, если он томится от страданий, а она видит это, но из-за тщеславия не проявляет свою жалость».

Вот что ответил один из его приятелей: «Я совсем не нахожу, что она проявила черствость, напротив, своим молчанием она выразила, что недовольна докучливым просителем».

Второй заметил: «Вовсе нет, она намекала, что не собирается давать то, что он просит от нее. Хотя ей и нравится, чтобы ее умоляли об этом».

Очевидно, то, что дама не смогла отослать бедняка прочь, позволило одному сурово осудить даму, другому одобрить ее, третьему едко отозваться о ней.

48. Перейдем теперь к характеристике тех шуток, что имеют отношение к нашему предмету. По-моему, встречается три разновидности, хотя мессир Федерико упомянул только две. Одна состоит в создании комической ситуации посредством деликатного и забавного длинного повествования. Второй тип связан с быстрой и точной реакцией, заключенной в одной фразе. Сюда мы добавим третью разновидность, названную нами утилитарной шуткой, где имеют место как длинное повествование, так и короткие высказывания.

Рассмотрим их последовательно. Первый тип – это продолжительная беседа, постепенно переходящая к рассказыванию истории. Приведу такой пример. Как раз в то время, когда умер папа Александр VI и новым папой выбрали Пия III, ваш приятель из Мантуи, синьора герцогиня и мессир Антонио Аньелло находились в Риме и обсуждали новости. Заговорили о смерти одного папы и деяниях другого. Обсуждая проблему с одним из своих друзей, Аньелло заметил: «Досточтимые господа, даже в дни Катулла двери могли говорить, хотя и не имели языка и ушей, открыв супружескую неверность. Теперь же, хотя мужчины не обладают такими же достоинствами, как в прежние времена, возможно, случится и так, что двери (многие из них сделаны из античного мрамора, по крайней мере, как здесь, в Риме) обладают той же силой, что прежде. Со своей стороны, я верю, эти двое способны прояснить